Девушка, которая играла с огнем

– Конечно могу, но не испытываю желания делать это и вообще не считаю, что вас это касается.

Бублански удивленно вскинул брови.

– Прихожу домой, обнаруживаю свою дверь взломанной и заклеенной полицейской лентой, а потом напичканный анаболиками мужлан тащит меня сюда… Может, мне что-то объяснят?

– Значит, не нравятся мужики? – спросил Ханс Фасте.

Мириам Ву вытаращила на него глаза, а Бублански и Мудиг строго взглянули в его сторону.

– Означает ли это, что вы всю неделю не читали газет? Вы были за границей?

Мириам Ву была сбита с толку и почувствовала себя менее уверенно.

– Нет, газет я вообще не читала. Я ездила на две недели в Париж повидаться с родителями. Я прямо с Центрального вокзала.

– Ездили поездом?

– Летать самолетом я не люблю.

– И вы не видели заголовок первых страниц сегодняшних шведских газет?

– Я сошла с ночного поезда и поехала домой на метро.

Констебль Бублански задумался. Первые страницы сегодняшних утренних газет не содержали ничего о Саландер. Он встал, вышел из комнаты и вернулся с воскресным номером газеты «Афтонбладет», на первой странице которого во весь лист была напечатана паспортная фотография Лисбет.

Мириам Ву чуть кондрашка не хватила.

Следуя дорожным указаниям Гуннара Бьёрка, Микаэль Блумквист доехал до Смодаларё. Припарковавшись, он отметил, что «дачка» представляла собой современную виллу, пригодную для обитания круглый год с видом на Юнгфрюфьерден. К дому вела дорожка, посыпанная гравием. На звонок открыл шестидесятидвухлетний Гуннар Бьёрк, весьма похожий на паспортную фотографию, добытую Дагом Свенссоном.

– Здравствуйте, – сказал Микаэль.

– Ага! Нашли дорогу?

– Без проблем.

– Заходите. Мы сядем на кухне.

– Хорошо.

Гуннар Бьёрк казался вполне здоровым человеком, он лишь немного прихрамывал.

– Я на больничном, – пояснил он.

– Надеюсь, ничего серьезного.

– Я стою в очереди на операцию на мениске. Хотите кофе?

– Нет, спасибо, – ответил Микаэль, сел на кухонный стул, открыл сумку и достал папку. Бьёрк сел напротив него.

– Ваше лицо мне чем-то знакомо. Мы не встречались?

– Нет.

– Но лицо очень знакомое.

– Может быть, вы видели меня в газетах.

– Как, вы сказали, вас зовут?

– Микаэль Блумквист. Я журналист и работаю в журнале «Миллениум».

Гуннар Бьёрк опешил, а потом вспомнил: Калле Блумквист. Дело Веннерстрёма. Но он еще не догадывался о последствиях.

– «Миллениум»… А я и не знал, что вы занимаетесь маркетинговыми исследованиями.

– Иногда. В виде исключения. Я хочу, чтобы вы взглянули на три фотографии и решили, какая модель кажется вам наилучшей.

Микаэль положил на стол отпечатанные фотографии. Одна была скачана с порносайта в Интернете, а две другие – увеличенные паспортные фотографии.

Внезапно Гуннар Бьёрк побледнел.

– Не понял.

– Неужели? Вот это – Лидия Комарова, шестнадцати лет, из Минска. А рядом – Мьянг Со Чин, известная также как Йо-Йо, из Таиланда. Ей двадцать пять. Ну и, наконец, Елена Барасова, из Таллинна, девятнадцати лет. Вы оплатили сексуальные услуги всех троих, и меня интересует, которая понравилась вам больше всех. Отнеситесь к этому как к маркетинговому исследованию.

Бублански недоверчиво смотрел на Мириам Ву, отвечавшей ему презрительным взглядом.

– Подводя итог, можно сказать следующее. Вы утверждаете, что знакомы с Лисбет Саландер около трех лет. Этой весной она, не взяв с вас ни кроны, вписала вас в контракт как совладелицу и куда-то съехала. Время от времени, когда она появляется, вы занимаетесь с ней сексом, но не знаете, где она живет, чем занимается и на что существует. Я что, должен этому верить?

– Плевала я, верите вы или нет. Ничего противозаконного я не совершала, а как я живу и с кем занимаюсь сексом, не касается ни вас, ни кого-либо еще.

Бублански вздохнул. Услышав утром, что Мириам Ву неожиданно объявилась, он испытал большое облегчение. «Ну, наконец-то прорыв», – подумал он. Однако рассказанное ею ничего не проясняло. Все было весьма странно. К тому же, как бы там ни было, инспектор верил Мириам Ву. На вопросы она отвечала четко и не колеблясь, без запинки называла место и время встреч с Саландер и столь подробно описала, как вышло, что она переехала на Лундагатан, что и Бублански, и Мудиг сделали вывод, что эта странная история – не что иное, как правда.

Ханс Фасте прислушивался к допросу Мириам Ву со все возрастающим раздражением, но, не желая сглупить, молчал. Он считал, что Бублански пасовал перед «китаёзой», державшейся нагло и слишком много болтавшей, чтобы избежать четкого ответа на единственно важный поставленный вопрос, а именно, в какой чёртовой тьмутаракани прячется Лисбет Саландер.

Но Мириам Ву не знала, где сейчас находится Саландер. Она не знала, где она работает, никогда не слыхала о «Милтон секьюрити», никогда не слыхала о Даге Свенссоне или Миа Бергман и вообще не могла ответить ни на один из существенных вопросов. Она понятия не имела о том, что у Саландер был опекун и что в подростковом возрасте ее помещали на принудительное лечение в больницу, что о ней написаны пространные психиатрические заключения.