Девушка, которая играла с огнем

Каждая встреча с ней методически фиксировалась Пальмгреном в журнале. Иногда он записывал две-три строчки, иногда заполнял несколько страниц своими размышлениями. Местами она просто поражалась. Пальмгрен был проницательнее, чем она подозревала, и иногда комментировал мелкие детали в связи с ее попытками обмануть его, которые он видел насквозь.

Следующим Лисбет открыла полицейское расследование 1991 года.

Постепенно все части головоломки вставали на свои места. Казалось, земля уходит у нее из-под ног.

Она прочла судебно-медицинское заключение, подписанное неким доктором Еспером Х. Лидерманом, часто ссылавшимся на доктора Петера Телеборьяна. Лидермановская писанина стала козырной картой прокурора, пытавшегося принудительно поместить ее в психбольницу, когда обсуждалась ее ситуация в восемнадцать лет.

Потом она обнаружила конверт, содержащий переписку между Петером Телеборьяном и Гуннаром Бьёрком. Письма датировались 1991 годом, вскоре после того, как случилась «Вся Та Жуть». Напрямую в письмах ничего не говорилось, но Лисбет вдруг ощутила под собою пропасть. Ей понадобилось несколько минут для того, чтобы осознать последствия прочитанного. Гуннар Бьёрк ссылался на что-то сказанное, очевидно, в устной беседе. Его формулировки были безупречны, но между строк прочитывалось, что было бы просто прекрасно, если бы Лисбет Саландер засадили в психбольницу до конца ее дней.

Важно, чтобы девочку держали подальше от нынешних обстоятельств. Я не могу судить о ее психическом состоянии и какого рода лечение ей необходимо, но чем дольше она будет содержаться в условиях принудительной госпитализации, тем меньше риск, что она станет невольным источником проблем в данном вопросе.

В данном вопросе. Лисбет повторила про себя это выражение.

Петер Телеборьян был ее лечащим врачом в больнице Святого Стефана. Эта переписка не могла быть случайной. Ее тон был личным, а значит, письма не предназначались для посторонних глаз.

Петер Телеборьян был знаком с Гуннаром Бьёрком.

Лисбет Саландер думала, покусывая губы. Она никогда не собирала информацию о психиатре, но знала, что он начинал как судебный медик, а Служба безопасности полиции иногда прибегает к помощи судебных медиков или психиатров в своих расследованиях. Лисбет вдруг поняла, что, начни она копать, связь между этими двумя непременно обнаружилась бы. Где-то в начале карьеры путь Телеборьяна пересекся с путем Бьёрка. А когда последнему понадобилось убрать Лисбет Саландер, он прибегнул к помощи Телеборьяна.

Вот как это было. То, что раньше казалось случайностью, теперь вдруг получило другой смысл.

Лисбет долго сидела, глядя перед собой невидящим взглядом. Невиновных не бывает. Бывают разные степени ответственности. И кто-то нес ответственность за то, что произошло с Лисбет Саландер. Ей определенно придется съездить в Смодаларе. Никто в государственных правоохранительных органах, скорее всего, не имеет ни малейшего желания обсуждать с ней ту тему. Значит, за неимением других сойдет Гуннар Бьёрк.

Лисбет предвкушала этот разговор.

Забирать с собой все папки не было нужды: прочитав раз, она запомнила их содержание на всю жизнь. Однако взяла с собой две тетради с дневниками Хольгера Пальмгрена, полицейское расследование Бьёрка от 1991 года, судебно-медицинское заключение от 1996 года, когда ее признали недееспособной, и переписку Петера Телеборьяна с Гуннаром Бьёрком. Уже этим ее рюкзак был забит под завязку.

Лисбет затворила дверь, но не успела ее запереть, как услыхала звук мотоцикла у себя за спиной. Она обернулась. Прятаться было поздно, и она отдавала себе отчет в том, что у нее нет ни малейшего шанса убежать от двух парней на мотоциклах «Харли-Дэвидсон». Девушка настороженно спустилась с крыльца и встретила их во дворе.

Пройдя по коридору решительным шагом и обнаружив, что Эрикссон до сих пор не вернулся в комнату Сони Мудиг, Бублански заглянул в туалет. Там было пусто. Пойдя дальше, он увидел Эрикссона с пластиковым стаканчиком из кофейного автомата, стоящего в комнате Курта Свенссона и Сонни Бомана.

Никем не замеченный, Бублански ушел, направившись в кабинет Экстрёма этажом выше. Он распахнул дверь, не постучав, и застал Экстрёма посреди телефонного разговора.

– Пошли, – скомандовал он.

– В чем дело? – удивился прокурор.

– Клади трубку и пошли.

У Бублански было такое выражение лица, что Экстрём сделал так, как ему было сказано. В этот момент было легко понять, почему коллеги прозвали инспектора Констебль Бубла. Лицо его выглядело как ярко-красный надувной шарик. Они спустились в комнату Курта Свенссона, где сотрудники группы предавались безмятежному распитию кофе. Бублански подошел к Эрикссону, крепко схватил его за вихор и с силой повернул лицом к Экстрёму.

– Что вы делаете? С ума сошли?