Девушка, которая играла с огнем

   — Ну конечно. — В ее голосе было столько презрения, что Пер-Оке Сандстрём опустил глаза. — Продолжай. Какое ко всему этому имел отношение Зала?

   — Это был сущий кошмар!

   Он умолк, и у него вдруг снова ручьем потекли слезы. Он стал кусать себе губы, пока из них не потекла кровь.

   — Ты опять топчешься на месте, — холодно заметила Лисбет Саландер.

   — Атхо несколько раз принимался меня уговаривать. Харри предостерегал меня, он сказал, что Атхо на меня уже сердится и теперь неизвестно, что он со мной сделает. В конце концов я согласился прийти на встречу с Атхо. Это было в августе прошлого года. Я поехал с Харри в Норсборг…

   Губы Пера-Оке продолжали двигаться, но голос вдруг пропал. Лисбет Саландер взглянула на него с прищуром, и голос к нему вернулся.

   — Атхо был как безумный. Он кошмарный человек. Ты даже не представляешь себе, до чего он жесток. Он сказал, что мне уже поздно выходить из игры и, если я не сделаю того, что он сказал, мне не быть живым. Он сказал, что мне хотят кое-что продемонстрировать.

   — Да?

   — Они заставили меня поехать с ними. Мы поехали в Сёдертелье. Атхо велел закрыть мне глаза шапкой. Он напялил мне на голову мешок. Я до смерти испугался.

   — Итак, ты ехал с мешком на голове. Что было дальше?

   — Машина остановилась. Я не знал, где мы находимся.

   — Где они нахлобучили на тебя мешок?

   — При въезде в Сёдертелье.

   — И сколько времени вы еще ехали?

   — Наверное… наверное, около тридцати минут. Они вывели меня из машины. Это было что-то вроде склада.

   — И что было дальше?

   — Харри и Атхо ввели меня в помещение. Там было светло. Первое, что я увидел, был какой-то бедняга, он лежал на цементном полу. Он был связан и жутко избит.

   — Кто это был?

   — Его звали Кеннет Густафссон. Но это я узнал уже позже. Они не говорили, как его зовут.

   — Что произошло?

   — Там был какой-то мужчина. Такого огромного я раньше никогда не видал. Он был просто гигант. Сплошные мускулы.

   — Как он выглядел?

   — Белокурый. По виду сам дьявол.

   — Имя?

   — Он не называл своего имени.

   — О'кей. Белокурый гигант. Кто был там еще?

   — Еще один мужчина. Потасканного вида. Блондин. С конским хвостом.

   «Магге Лундин», — отметила Лисбет.

   — Еще кто?

   — Только я, Харри и Атхо.

   — Продолжай!

   — Белокурый… Тот, огромный, подвинул мне стул. Он не сказал при мне ни слова. Говорил Атхо. Он сказал, что парень на полу много болтал. И он хочет, чтобы я посмотрел, что бывает с болтунами.

   Пер-Оке Сандстрём разразился неудержимыми рыданиями.

   — Ты опять застрял, — снова повторила Лисбет.

   — Белокурый поднял лежавшего на полу парня и усадил на другой стул напротив меня. Мы сидели в метре друг от друга. Я заглянул ему в глаза. Гигант встал у него за спиной и взял руками за шею… Он… он…

   — Задушил его? — подсказала Лисбет Саландер.

   — Да… Нет… Он его стиснул. По-моему, он сломал ему шею голыми руками. Я слышал, как хрустнули позвонки, и он умер у меня перед глазами.

   Пер-Оке Сандстрём зашатался в петле. Слезы текли из его глаз неудержимым потоком. Он никогда никому об этом не рассказывал. Лисбет подождала минуту, пока он успокоится.

   — А потом?

   — Другой мужчина — тот, с конским хвостом — принес бензопилу и отпилил у него голову и кисти рук. Когда он закончил, великан подошел ко мне. Он обхватил руками мою шею. Я пытался отодрать его руки. Я тужился изо всех сил, но не мог сдвинуть его пальцы ни на один миллиметр. Но он меня не душил… Он только держал руки на моей шее. Долго держал. А Атхо время от времени брал в руки телефон и с кем-то разговаривал. Он говорил по-русски. Затем вдруг сказал, что со мной хочет говорить Зала, и поднес трубку к моему уху.

   — Что сказал Зала?

   — Он только сказал, что надеется, что я выполню то, о чем меня просит Атхо. Он спросил, хочу ли я по-прежнему выйти из игры. Я обещал ему, что поеду в Таллинн и заберу там машину с амфетамином. А что я мог поделать?

   Лисбет молчала и только задумчиво смотрела на рассопливившегося журналиста, который стоял перед ней в петле. Казалось, она погрузилась в свои мысли.

   — Опиши его голос.

   — Не… не знаю… Обыкновенный голос.

   — Низкий голос, высокий голос?

   — Низкий. Будничный. Грубый.

   — На каком языке вы разговаривали?

   — На шведском.

   — Акцент?

   — Да, кажется, был немного. Но он хорошо говорил по-шведски. С Атхо они говорили по-русски.

   — Ты знаешь русский?

   — Немножко. Не говорю свободно. Совсем немножко.

   — Что говорил ему Атхо?

   — Он только сказал, что демонстрация состоялась. Больше ничего.

   — Ты кому-нибудь об этом рассказывал?

   — Нет.

   — Дагу Свенссону?

   — Нет… Нет…

   — Даг Свенссон был у тебя?

   Сандстрём кивнул.

   — Не слышу.

   — Да.

   — Почему?

   — Он знал, что у меня… есть проститутки.

   — Что он спросил?

   — Он хотел знать…

   — Ну!

   — Про Залу. Он спрашивал про Залу. Это было его второе посещение.

   — Второе?

   — Он вышел со мной на связь за две недели до своей смерти. Тогда он пришел в первый раз и еще раз за два дня до того, как ты… как он…

   — До того, как я его застрелила?

   — Да, именно так.

   — И тогда он спросил тебя про Залу.

   — Да.

   — Что ты ему рассказал?