Девушка, которая ушла под лед

Мой голос отразился от деревянных полов и пустых стен. Комната Деккера располагалась в доме там же, где и моя: второй этаж, вторая дверь налево по коридору. Я постучала, но он не отозвался. Тогда я толкнула дверь, и она, скрипнув, открылась. Я засунула лицо в комнату и снова позвала:

– Деккер…

Тишина. Я распахнула дверь – она стукнулась о выкрашенную в голубой цвет стену. Снова эхо завибрировало в пустом доме. Деккера в комнате не было. Шторы раздернуты. Постель застелена. А ведь Деккер никогда не застилал постель. Объяснение только одно: он встал раньше, чем его мама ушла на работу, – а это из области фантастики. Значит, он просто не ночевал дома.

Я подошла к столу, посмотрела на бумаги. Распечатка с оценками: сплошь «хорошо» – похоже, это его лучший семестр по успеваемости. А он мне не сказал. Расписание на следующий семестр. Интересно, а мое уже прислали? Я ведь даже не поинтересовалась. Я выдвинула верхний ящик стола – в нем Деккер хранил всякие памятные вещи, вроде старых билетов на концерт, вырезок из газет, где упоминались его победы на соревнованиях. Все они по-прежнему лежали там. А сверху лежала моя фотография. Не просто фотография, на которой была я, а моя фотография – она висела у меня над столом, а на снимке были мы с Деккером.

Он взял ее у меня – само по себе очень мило. Только вот после этого он запихнул ее в ящик, набитый прошлым. Не поставил на стол. Снимок хранился с предметами, которые он изредка вытаскивал, чтобы вспомнить приятные моменты прошлого. Я сунула фотографию в задний карман джинсов, но, немного подумав, вернула ее в ящик с воспоминаниями.

К дому подъехала красная машина. Открылась пассажирская дверь, выпустив ритмичную музыку и Деккера. Дверь захлопнулась, и Тара Спано унеслась прочь в своем отчаянно-вызывающем авто. Я хотела было выйти из комнаты, но быть обнаруженной в любой другой комнате дома было бы еще более странно. Поэтому я осталась на месте: встала у окна и слушала, как Деккер открывает ключом входную дверь, как тяжело ступает ботинками по полу, как поднимается по лестнице.

Вот он появился в дверном проеме: вывернул из-за угла, голова опущена, волосы на глазах. Он замер на пороге, посмотрел на меня, глянул на окно за моей спиной, прислонился головой к стене.

– Зашла тебя проведать, – сказала я. Все ли я оставила в ящике, как было?

– Я думал тебе позвонить. Я очень хотел тебе позвонить, но мама сказала, что ты вернулась с ним… – Последние слова Деккер произнес упавшим голосом и с закрытыми глазами.

– Я пыталась помочь.

Я до крови прикусила нижнюю губу. У Деккера был совершенно потерянный вид. Захотелось обнять его и укачивать, как меня недавно укачивала мама, шептать ему на ухо утешающие слова и обещать, что все будет хорошо. Но я сдержалась. Наверное, точно так же Деккер хотел позвонить мне, но не стал. Да и наверняка его уже утешили. Я выглянула в окно, вновь посмотрела на Деккера. Он не отводил от меня глаз.

– Я был у Кевина. Всю ночь. Мы все были.

Наверное, он пытался сказать мне, что не провел эту ночь наедине с Тарой, но я восприняла только последнюю фразу: «Мы все». Они были там все, вместе переживали горе. Все, кроме меня. Он был с другими друзьями – нашими друзьями, – а меня не позвали.

– Какая мне разница.

– Да, никакой, – согласился Деккер, подходя к окну. Ко мне. – Я должен сказать тебе кое-что.

У меня не осталось сил слушать еще откровения. А с другой стороны, хуже вряд ли станет.

– Понимаешь, из-за Карсона мне не по себе.

Я бросила на него уничтожающий взгляд. Можно подумать, мне было по себе. Деккер понял меня.

– Хорошо, просто представь меня. Представь, каково было мне. С тобой.

Он снова смотрел за окно, смотрел туда, где было озеро. Деккер не дышал, а я вспомнила, как он плакал у моей кровати в больнице, вспомнила его пальцы со сломанными ногтями, его пустые глаза.

– Я тогда подумал, что ты умерла.

А я умерла.

– И я выпал из реальности. Спал в больнице. Вернее, совсем не спал. Не ел. Я просто ждал. И предлагал Богу любую сделку. Пусть забирает кого угодно вместо тебя. Вообще кого угодно. – Он перешел на шепот. – Любого человека в мире, только не тебя.

В голове сложился пазл.

– Ты считаешь, что Карсон… из-за этого? Из-за тебя?

Он растерянно пожал плечами.

– Не знаю. Но сделка сработала. И да, я ужасный человек, но я бы заключил ее снова.

От осознания смысла его слов мне стало нехорошо.

– Лучше никому это не озвучивай.

Он улыбнулся, но как-то вымученно.

– Я назвал себя ужасным человеком, но я хочу быть с тобой честен. Поэтому говорю тебе, что чувствую.

Деккера мучило чувство вины, но зря. С Карсоном была я. Я была рядом – и не сумела его спасти.

Или Деккер пытался объяснить свои чувства ко мне? Только вот красный автомобильчик мне явно не привиделся.

– И что ты чувствуешь по отношению к Таре?

– А, это…

Внутри все сжалось, захотелось убежать, спрятаться. Заткнуть уши. Может, начать декламировать про себя Декларацию независимости? Лишь бы не слышать, что скажет Деккер. Он вздохнул: