Девушка, которая взрывала воздушные замки

В сложившейся острой ситуации Гульберг решил для начала проинформировать лишь одного человека в ГПУ/Без — начальника канцелярии, который уже и так был в курсе деятельности «Секции». Поразмыслив над новостью в течение нескольких суток, начальник канцелярии заявил Гульбергу, что значение перебежчика слишком велико, поэтому необходимо проинформировать начальника ГПУ/Без, а также правительство.

Недавно занявший эту должность начальник ГПУ/Без на тот момент знал о существовании «Секции спецанализов», но имел довольно смутное представление о том, чем она, собственно, занимается. Его назначили, чтобы разобраться с последствиями разоблачения деятельности Информационного бюро,^[15] и он уже пребывал в ожидании более высокого поста в полицейской иерархии. Из доверительной беседы с начальником канцелярии глава ГПУ/Без знал, что «Секция» является созданной по решению правительства тайной группой, которая выведена за рамки общей деятельности, и что расспрашивать о ней не следует. Поскольку главой управления на тот момент был человек, который в принципе не задавал вопросов, способных спровоцировать неприятные ответы, он понимающе кивнул, смирившись с существованием некой структуры под названием ССА и с тем, что его она не касается.

Идея информировать начальника о Залаченко Гульбергу не нравилась, но у него не оставалось выбора. Подчеркнув жесткую необходимость полнейшей секретности, он заручился согласием и составил инструкции, согласно которым даже начальнику ГПУ/Без запрещалось обсуждать эту тему у себя в кабинете, не предприняв особых мер предосторожности. Было решено, что Залаченко займется «Секция спецанализов».

О том, чтобы информировать сдающего бразды правления премьер-министра, не могло быть и речи. Из-за начавшейся в связи со сменой правительства свистопляски приступающий к своим обязанностям премьер-министр был полностью поглощен назначением министров и переговорами с остальными буржуазными партиями. Только через месяц после образования правительства начальник ГПУ/Без вместе с Гульбергом поехал в Русенбад^[16] и проинформировал нового премьер-министра. Гульберг до последнего возражал против того, чтобы вообще ставить правительство в известность, но глава ГПУ/Без настоял на своем — утаить сведения от премьер-министра было бы непростительно с конституционной точки зрения. Призвав все свое красноречие, Гульберг пытался убедить премьер-министра в важности того, чтобы информация о Залаченко не вышла за пределы его кабинета — нельзя было ничего говорить ни министру иностранных дел, ни министру обороны или кому-либо другому из членов правительства.

Новость о том, что русский агент такого уровня попросил политического убежища в Швеции, потрясла Фельдина. Он начал говорить, что просто из соображений справедливости обязан обсудить этот вопрос хотя бы с лидерами остальных двух партий, входящих в правительство. Гульберг был готов к такому повороту событий и пустил в ход последнее средство, тихо заявив, что в этом случае будет вынужден немедленно подать заявление об уходе. Угроза произвела на Фельдина впечатление. По сути, она означала: если история выйдет наружу и русские направят карательный отряд для ликвидации Залаченко, то премьер-министр будет нести за это персональную ответственность. А раз человек, отвечавший за безопасность перебежчика, счел себя вынужденным уволиться, то такое разоблачение обернется для Фельдина громкой политической катастрофой.

Еще не слишком уверенно чувствующий себя в новой должности, новоиспеченный премьер-министр сдался. Он дал добро на незамедлительно занесенную в секретный архив директиву, согласно которой ответственность за безопасность Залаченко и получение от него нужных сведений возлагалась на «Секцию», а также пообещал, что информация о русском не выйдет за пределы его кабинета. Тем самым Фельдин расписался в своей осведомленности и в то же время лишился права этот вопрос обсуждать. Иными словами, ему предстояло просто забыть о Залаченко.

Правда, Фельдин настоял на том, чтобы еще один человек из его администрации — тщательно выбранный статс-секретарь — был проинформирован и смог выполнять роль контактного лица в делах, связанных с перебежчиком. С этим Гульберг смирился. Разобраться со статс-секретарем для него проблемы не составляло.

Начальник ГПУ/Без был удовлетворен. Дело Залаченко теперь обрело законный характер, а в данном случае это означало, что с начальника снималась всякая ответственность. Гульберг тоже остался доволен. Ему удалось создать некий карантин, означавший, что он полностью контролирует распространение информации. Дело Залаченко стало его и только его делом.