Девушка мечты (сборник)

Голубая капсула — путь назад, в сказочную страну. Ярко-желтая — первый шаг к отказу от нее. Третью же капсулу выбирали наиболее часто. Это был замедлитель. Ее эффект — не положительный и не отрицательный — состоял в том, чтобы дать гормонам принимающего приостановиться на определенный период.

— Значит, у меня есть три дня, не так ли, папа?

Условия возникшей ситуации были внедрены в сознание каждого ребенка задолго до того, как он мог понять значение слов, которые теперь резко возникли в сознании Ларри.

Отец Ларри кивнул.

— Ты взял зеленую?

— Да. Я сделал неправильный выбор?

— В твоем возрасте я сделал тоже самое, — сказал старик.— Это единственный разумный выбор. Да, у тебя есть три дня, чтобы принять решение. Либо ты будешь всю оставшуюся жизнь принимать капсулы безмятежности, или можешь начать выздоравливать. Ты должен это решить сам для себя.

В животе у Ларри появилось какое-то сосущее чувство. Это были первые признаки беспокойства, первые муки от необходимости принять решение. Но в целом он оставался спокойным. Он всю жизнь принимал препарат Колетски, так что его организм еще не чувствовал в нем потребности.

Но все же — что выбрать? Как это можно решить за три дня?

Ларри поставил ноги на прохладный, упругий пол, поднялся с постели, пересек комнату и распахнул дверь. На другом конце зала робонянька возилась с его младшим братишкой. Восьмилетний мальчишка с заспанными глазами сидел в постели, в то время как фальшивая мать умывала и одевала его.

Ларри улыбнулся. Лицо его брата было спокойным, мягким, выглядевшим уверенно.

— Счастливчик, — сказал Ларри вслух. — У него остается еще девять лет счастливой жизни.

— У тебя может быть таковой вся остальная жизнь, сын.

Ларри повернулся. Голос отца был спокойным, без мельчайших намеков на эмоции или осуждение.

— Я знаю, — сказал Ларри. — Так или иначе...

Он привел себя в порядок и вышел из дома. Ларри шел по пешеходной дорожке, ведущей от его квартала к соседнему, чувствуя себя весьма странно, поскольку находился в каком-то неопределенном положении.

Пешеходная дорожка было пуста, за исключением бродячего продавца, идущего вперед согнувшись под тяжестью надувных игрушек. Ларри ускорил шаг и догнал его, коротконогого, длинноносого человека со складками беспокойства, морщинившими его тонкое лицо.

— Привет, сынок. У тебя уже есть надувная машина?

Он тут же показал ее и заулыбался принужденной, ровной улыбкой, которая тут же исчезла, когда продавец заметил люминесцентную нарукавную повязку, говорившую о статусе Ларри.

— А, ты Переходящий, — сказал продавец. — Тогда, я думаю, тебя не заинтересует надувная машинка.

— Наверное, нет. — Ларри взял игрушку из руки продавца и осмотрел ее. — Вы делаете их сами?

— О нет, разумеется, нет. Я получаю их от дистрибьютора. — Продавец нахмурился и покачал головой. — Они все время сокращают мое время занятости. Даже не знаю, как мне остаться при делах.

— Почему? Разве не всегда будет спрос?

— Должно быть, появится что-нибудь новенькое, — уныло сказал продавец. — Дети теперь не интересуются надувными игрушками. Они были хороши в прошлом году, но... — он мрачно вздохнул, — они становятся все хуже.

— Жаль это слышать, — попытался утешить его Ларри.

Он почувствовал внутри какое-то волнение — надувные игрушки были весьма популярными среди его друзей, и ему хотелось узнать, почему продавец делает такие ужасные выводы.

— Мне бы хотелось что-нибудь сделать для вас.

— Не волнуйся обо мне, сынок. У тебя сейчас свои собственные проблемы.

Продавец холодно улыбнулся ему и свернул с пешеходной дорожки на проселочную дорогу, ведущую к Детской площадке, оставив Ларри одного.

Какие странные слова, подумал Ларри и повертел их в голове, привыкая к тому чувству, которое они создавали. У тебя свои собственные проблемы. Он оглядел опрятный, чистый пригород с небольшими, привлекательными десятиэтажными домиками, стоящими среди аккуратно разбросанных зеленых садиков, и покачал головой. Да, проблемы. Быть или не быть. Это была фраза из какой-то старой пьесы, которую он прослушал в записи в библиотеке своего отца.

В то время пьеса показалась ему бессмысленной, но теперь беспокоила его, все время всплывая на ум. Он решил спросить о ней отца за отпущенные ему два дня и пошел дальше. Ему хотелось увидеть как можно больше взрослого мира, прежде чем наступит время принять решение, которое выберет он сам.

Город был лабиринтом соединенных друг с другом зданий, двойных проспектов, запутанных тихих улочек и кучи вывесок и реклам. Ларри стоял в сердце делового района, наблюдая, как взрослые снуют мимо него. Все они шли быстро и решительно, словно выполняли какую-то личную миссию.

— Мальчик, проходи, — раздался рядом чей-то голос.