Девушка на фотографии футболиста Березина. Часть 1

Стрелок, когда услышал свое имя, застыл, глаза стали невидящими, щеки осунулись, румянец разгорелся еще ярче, сильнее выступили скулы. По тени, набежавшей на лицо, как на кинопленке промелькнули и исчезли воспоминания. Я будто видела их и, чтобы хоть как-то облегчить боль, аккуратно высвободила ладонь и накрыла ею руку Жени, переплетая свои пальцы с его. Стрелок очнулся.

– Маша, ты очень изменилась? Интересно, какой ты была до Димки?

– Ну, я стала другой: более решительной, активной, упертой, когда надо, как ни странно, жизнерадостной. А воспоминания… Вот я их прятала, а что толку?! Ведь было и много хорошего, что стоило помнить. Это часть меня, не исключаю, что лучшая часть. Послушай меня внимательно: мне кажется, мы не хотим признаться себе, что нас на самом деле ничего не держит, все в наших руках!

Стрелок понял меня слишком буквально, он заметил, что теперь моя рука сверху.

– Я тебя выручил, значит, ты у меня в долгу. Так?

– Ну да.

– И могу попросить все, что захочу?

Я даже перепугалась: вдруг он попросит того, чего хотел попросить Димка, но получил и так? Но слово есть слово.

– Да.

– Тогда… ― Стрелок повернулся ко мне, посмотрел на меня живыми глазами, улыбнулся, как на давней фотографии рядом с кубком. А он очень даже ничего, когда не изображает зомби. ― Тогда мы в расчете.

В этот момент автобус начал тормозить, Стрелок накрыл другой своей рукой мою, чуть сжал ее горячими пальцами, проворно поднялся и, хромая, протянул водителю деньги, а мгновение спустя исчез. Я раскрыла пальцы

– на      ладони      у меня лежала      цепочка      с      кулоном      в виде      человечка с пистолетом.

Видимо, я стала совсем плоха, раз даже Стрелок, этот мухомор (правда, теперь его почему-то неудобно так называть) проникся ко мне жалостью, подарил дорогую для себя вещь. Но помогать не стал из принципа: что решил сделать футболист, то правильно. Идиотский принцип, но кто сказал, что наши лучше. Как бы там ни было, но кое-что мне удалось выгадать из нашей встречи. Например, я смогла рассказать про Димку, до этого даже с собой о нем говорить не могла, заперла в сердце свои воспоминания и жила дальше. Только они тоже моя жизнь, без них я как мозаика, из которой вынули несколько пазлов. Теперь я снова цельная. А что до Димки… Это прошлое. А с Березиным я теперь как-нибудь разберусь. Пусть играет в свою игру, а буду играть в свою, где ему отводится только место стороннего наблюдателя.

Как же это классно! Легко, свободно, ничего не давит! Живи и радуйся! Что ж, начинаю. Вот и выходить пора.

* * *

―      Мне друг позвонил недавно, в свой клуб зовет. Говорит, хоть зарплата и меньше, а играть в основе буду точно. Не знаю, что делать, ― темноволосый статный мужчина копался, как маленький, в импровизированной песочнице, окружив себя отдельными игрушками, мелочами, коробочками, приводя все это в некое, ему одному понятное, единство. ― Я же здесь отыграл столько сезонов! Правда, сейчас я не играю. Но уходить на закате карьеры в другой клуб, когда вся жизнь тут?! Может, мне вообще стоит уйти из футбола…. Как вы думаете?

– Не важно, что думаю я. Важнее, что чувствуете вы, ― философствовал пожилой человек в меру плотного телосложения с седыми волосами и очками на умных въедливых глазах.― Вот вы взяли куклу, как думаете, почему?

– Не знаю, ― покачал головой мужчина.

– Эта кукла символизирует вашу дочь. Вы придвинули ее ближе к зайцу, который, очевидно, символизирует вас. Вы не хотите с ней расставаться?

– Дело даже не в этом, у нее здесь друзья, школа, а у жены работа, карьера. И я, если решусь уехать, разрушу все это.

Молодой мужчина сидел на ковре, психолог ― на краю дивана в непосредственной близости от клиента.

– Почему вы решили, что ваша карьера подходит к концу? На мой взгляд, вы вполне способны играть.

– Оставьте, профессор, вы же меня не первый год знаете. А еще прекрасно знаете, как я играл раньше и как давно нормально не играю.

– А вы сами хотите уйти? Только мне интересно ваше желание, не берите в расчет близких, друзей.

Матвей задумался.

– Какое это имеет значение? ― футболист нерешительно положил игрушечный мячик в песочницу. ― Хотел бы, конечно.

Профессор опустил глаза на пол, задержался на недавно воплощенном хаосе желаний и мыслей Матвея.

– У вас бессонница? ― почти констатировал психолог.

Футболист кивнул, даже не удивившись. У него были волнистые русые волосы насыщенного шоколадного оттенка, глубоко посаженные глаза, прямой нос, волевой подбородок. Матвей был крепкого телосложения, от него в прежние времена так и излучалось настоящее русское богатырское здоровье. Теперь оно не потухло, но потеряло яркость. Причем серьезных проблем с физическим здоровьем у него не наблюдалось.

– Это вы определили по моим синякам под глазами?

– И по ним тоже. Но в основном по платку, помещенному в песочницу. Он напоминает одеяло или покрывало. Матвей, поясните мне, почему вы, молодой человек, а по сравнению со мной вообще юноша, рассуждаете как старик?