Девушка напротив

— Эта баба, куда не глянь - везде, — сказала она. — Кругом. Сьюзи Паркер. Знаменитая модель. И я ничего в ней не вижу. Рыжая. Может, в этом дело. Мужчины любят рыжих. Но Мэг тоже рыжая, черт побери. И у Мэг волосы красивей, согласитесь?

Я снова посмотрел на фотографию. И согласился.

— Ничего не понимаю, — сказала она, нахмурившись. — Мэг точно красивей ее. Намного красивей.

— Конечно, — сказал Донни.

— Мир сошел с ума, — сказала Рут. — Нет, этого мне не понять.

Она отрезала кусочек сыра и положила на крекер.

Глава двадцать шестая

— Отпросись у мамы заночевать у нас сегодня, — сказал Донни, — разговор есть.

Мы стояли на мосту на Мэйпл и швыряли камни в воду «жабкой». Река был ленива и прозрачна.

— Что мешает поговорить сейчас?

— Ничего.

Однако он так и ничего не сказал.

Не знаю, почему я противился идее заночевать у Чандлеров. Может, из-за уверенности, что увязну в этом деле еще больше. Или же я просто знал, что мама скажет: «У Чандлеров теперь девочки, и мне это не нравится».

Ох, если бы она знала, подумал я.

— Уилли тоже хочет поговорить.

— Уилли?

— Ага.

Я рассмеялся от одной мысли, что у Уилли нашлось что-то, достойное обсуждения.

Хотя интересно, конечно.

— Ну, в таком случае, я просто обязан, — сказал я.

Донни тоже расхохотался, швырнул камень, и тот сделал три длинных прыжка наперерез мерцающим в волнах лучикам света.

Глава двадцать седьмая

Маму это не обрадовало.

— Это вряд ли, — сказала она.

— Мама, я всегда там сплю.

— Но не в последнее время.

— Как приехали Мэг и Сьюзен?

— Верно.

— Посмотри. Тут ничего особенного. Все, как и раньше. Пацаны спят на двухэтажных кроватях, а Сьюзен и Мэг — в комнате Рут.

— В комнате миссис Чандлер.

— Правильно. В комнате миссис Чандлер.

— Ну и где тогда миссис Чандлер?

— На кушетке. На раздвижной, в гостиной. Ну что тут такого?

— Ты знаешь, что тут такого.

— Нет, не знаю.

— Нет, знаешь.

— Не знаю.

— Что такое? — спросил отец, выходя из гостиной в кухню. — Что случилось?

— Он опять хочет заночевать у них, — сказала мама. Она вылавливала дуршлагом фасоль.

— Что? У Чандлеров?

— Да.

— Ну так разреши. — Он уселся у стола и развернул газету.

— Роберт, там две молодые девушки.

— И?

Она вздохнула.

— Ну пожалуйста, пожалуйста, не будь таким дураком, Роберт.

— Дураком? — сказал отец. — Разреши. Кофе есть?

— Да, — ответила мать. Она снова вздохнула и вытерла руки о передник.

Я встал, взял кофейник и зажег под ним огонь. Мать посмотрела на меня и вернулась к фасоли.

— Спасибо, пап, — сказал я.

— Я не говорила, что ты можешь идти, — возразила мать.

Она взглянула на отца и покачала головой.

— Черт бы тебя побрал, Роберт.

— Ага, — сказал тот и уткнулся в газету.

Глава двадцать восьмая

— Мы рассказали ей про Игру, — сказал Донни.

— Кому?

— Рут. Маме моей. Кому еще, олух?

Когда я пришел, Донни был на кухне один — делал сэндвич с арахисовым маслом — по-видимому, весь свой сегодняшний ужин.

Столешница была вымазана маслом и виноградным джемом, повсюду валялись крошки. От любопытства я пересчитал количество столовых приборов в ящике стола. По-прежнему пять.

— Ты рассказал?

— Рупор.

Он укусил сэндвич и уселся за столом. Я сел напротив. На дереве была отметина в полдюйма длиной, выжженная сигаретой. Раньше я ее не видел.

— Боже. И что она сказала?

— Ничего. Странно. Как будто все знала, понял?

— Знала? Что знала?

— Все. Как будто тут нет ничего плохого. Будто знала, что мы этим занимались. Как будто все так делают.

— Ты что, шутишь?

— Нет. Клянусь.

— Пиздишь!

— Отвечаю. Только хотела знать, кто был с нами, и я сказал.

— Сказал? Про меня? Эдди? Про всех?

— Я же сказал, ей это без разницы. Эй, не кипятись, Дэйви. Ее это не волнует.

— А Дениз? Про Дениз тоже рассказал?

— Да. Все рассказал.

— И сказал, что она была голая?

Уму не постижимо! Я всегда думал, что из них двоих дураком был только Уилли. Я смотрел, как он жует свой сэндвич. Он улыбнулся.

— Да я тебе говорю, не парься.

— Донни.

— Правда.

— Донни.

— Да, Дэйви?

— Ты рехнулся?

— Нет, Дэйви.

— Ты хоть на секундочку задумался, что со мной будет, если…

— Ничего с тобой не случится, ради Бога. Да что ты как пидор? Это же моя мама, помнишь?

— Ох, да, мне аж полегчало. Твоя мама знает, что мы привязываем голых девок к деревьям. Отлично.

Он вздохнул.

— Дэвид, знай я, что ты окажешься таким невыносимым придурком, вообще б ничего не сказал.

— Я придурок, да?

— Да. — Он вышел из себя. Сунув последний уголок сэндвича в рот, он встал.

— Слушай, дурень. Как ты думаешь, что там сейчас в убежище происходит? В эту самую минуту?

Я посмотрел на него непонимающим взглядом. Мне откуда знать? И кто вообще знает?

Тут меня осенило. В подвале была Мэг.

— Пиздишь.

Он засмеялся.

— Может, перестанешь повторять свое «пиздишь»? Слушай, можешь мне не верить. Иди сам посмотри. Да я сам вот только за сэндвичем вылез.

Я побежал вниз. Донни смеялся мне вслед.

Темнело, и в подвале горел свет — голые лампочки над стиральной машиной, под лестницей и возле дренажного насоса.

Уилли стоял за спиной Рут на входе в убежище.

Оба держали в руках фонарики.