Девушка не нашего круга

Безвременная смерть Леонида Ильича (последовавшая, напомним, в ноябре 1982-го) привела к довольно быстрой отставке Василия Николаевича Кудряшова – по возрасту и состоянию здоровья (как будто до того все в порядке у него было и с возрастом, и со здоровьем). Он дожил до горбачевских преобразований – но не успел увидеть их горьких плодов в виде распада СССР и кончины КПСС. Умер в восемьдесят седьмом году, в собесе, куда пришел хлопотать о прибавке к персональной пенсии, никем не узнанный.

Впрочем, к тому моменту он уже обеспечил, как мог, своих отпрысков. Надо заметить, что в позднесоветскую эпоху обеспечить детей означало далеко не только материальное благосостояние. Скорее предполагалось, что им следует дать хорошее и престижное образование – самое хорошее и самое престижное! – а затем пристроить на хороший и престижный пост. Именно подобным образом, через должности и места службы, она и продлялась, эта линия потомственного советского дворянства. Тут имелось, правда, одно условие: молодому человеку (или девушке) следовало, помимо получения подходящего образования и должности, правильно жениться (или выйти замуж). В сущности, сын свинопаса и соратник Брежнева товарищ Кудряшов – он ведь был последним из фамилии, кто женился на прабабке Фекле по искренней и неподкупной любви. Всем его наследникам следовало держать в уме негласные сословные правила. Потенциальный партнер сына (дочери) подвергался внимательнейшей ревизии со стороны родителей. Негодные кандидатуры браковались решительно и беспощадно – вплоть до насильственного развода (как это случилось, кстати, с Галиной Брежневой, дочерью Леонида Ильича, которая посмела выскочить за Игоря Кио – мало того, что циркача, так еще и младше ее на пятнадцать лет!). Важным условием было, что советский дворянин должен избегать в качестве будущих жен-мужей представителей некоренной национальности. Еще можно было допустить украинцев либо белорусов – но вот представителей республик Прибалтики, Средней Азии, Закавказья или, тем паче, евреев – ни в коем случае. Кроме того, хорошо, если будущие свойственники будут ровней: лучше всего, теми же ответственными советскими или партийными работниками – в крайнем случае на ступень-другую ниже. Например, сын министра мог, безусловно, жениться на дочери начальника отдела или хотя бы завсектором в том же (или другом) министерстве. Дочь ответственного работника ЦК имела право выйти за сына труженика горкома или даже райкома. В крайнем случае, стиснув зубы, можно было допустить в фамилию простых учителей или врачей. Но вот брак с дочерью уборщицы или, к примеру, скотницы считался явным мезальянсом, вызовом, пощечиной общественному вкусу и практически никогда не допускался.

Сын родоначальника династии, вышеупомянутого Василия Кудряшова, Николай Васильевич (дедушка нашего героя Артема) все по жизни делал правильно. В пятидесятые годы он женился на дочери папиного сослуживца, окончил историко-международный факультет МГИМО. Потом пошел по дипломатической линии. Дорос, как карьерный дипломат, до звания посла.

Сын его (или отец Артема), с царским именем-отчеством Александр Николаевич, также довольно рано понял, что лучше всего приносить советской Родине пользу, будучи как можно дальше от нее. Он поступил, по папашиным стопам, в МГИМО и удачно просватался к Елене Анатольевне (маме Артема), родители которой подвизались по линии Министерства культуры и театральной критики. Когда Александр Николаевич в 1981 году благополучно окончил свой самый привилегированный вуз СССР, его отправили служить в приятных, небедных странах по европейскому направлению: Бельгия, Люксембург, Голландия, Швеция… Поэтому местом рождения нашего героя Артема значилась именно Швеция. И как раз появился он на свет в девяносто первом году – в то самое время, когда советская империя рухнула.

Однако дипломаты оказались нужны при любой власти, и, преодолев разброд и шатания времен Козырева (был такой, если кто не помнит, министр иностранных дел при Ельцине), папаша Артема все равно продолжал служить.

Правда, тут фортель выкинула Елена Анатольевна (мама Артема). Когда кончилась власть парткомов (и серьезно ограничились полномочия кадровиков), она однажды оставила супруга в стране пребывания, взяла в охапку сына, трехлетнего Артема, и вернулась на Родину.

Злые языки строили по поводу происшествия различные предположения – впрочем, недолго. Поговаривали, что Александр Николаевич в молодости славился редкостным, совершенно не дипломатическим пристрастием к дамскому полу. В поле его активности регулярно попадал технический персонал посольства, жены коллег и даже (когда началась ельцинская вольница) дамы из страны пребывания (в том числе легкого поведения). Супруга, как заведено в среде советских дворянок, терпела это, терпела, а однажды сносить обиды перестала. Ни на какой развод подавать не стала, а просто уехала.