Девушка не нашего круга

– Хвастаться не буду. Плакаться тоже. Живу, работаю. Женат. Детей нет. Вот, прибыли сюда с супругой в круиз. У меня свободное время после экскурсии. Соня моя не ревнивая, отправилась по магазинам, а я вот к тебе. Мы с ней здесь, на Лазурном Берегу, второй раз.

– А у нас тут с Ленечкой, в Провансе, вилла. Но не на море – слишком жарко, а неподалеку от Грасса. Но мы на Лазурку нечасто наезжаем, к сожалению, приходится бизнесом много заниматься, ездить. У нас головной офис в Москве, но есть отделения в Лондоне, Нью-Йорке и Шанхае. А ты где подвизаешься?

– Мы в Израиле живем, в Хайфе.

– В Израиле? – поразилась она. – Так ты же не еврей!

– А ты думаешь, – окрысился он, – мне тогда, в девяносто восьмом, было из чего выбирать?! Ты думаешь, меня тогда всюду ждали с распростертыми объятиями?

– Я тебя убегать – от меня и из страны – не заставляла, – напомнила она холодно.

– А что мне оставалось делать?! Ждать, пока Подгребцов меня убьет?!

– И поэтому ты подставил отвечать за свои кредиты меня? Меня – с еще не родившимся нашим ребенком? – Тон Натальи стал прямо-таки ледяным.

– Вот, я как раз хотел поговорить об этом, – схватился за промелькнувшую тему Макс. – Как она? Наша дочка?

– А почему ты вдруг про нее спрашиваешь?

– Понимаешь… – замялся когдатошний возлюбленный, – у моей Сони проблемы с этим делом…

– Каким таким делом?

– Ну, с деторождением… Врачи сказали – она бесплодна. И мы подумали – вместе подумали, Соня тоже участница этого консилиума и моего нынешнего пропоузла: мы могли бы брать иногда нашу с тобой дочку к себе… На каникулы, например… Она ведь уже школьница, да? А у нас хороший климат, море, много фруктов…

– Ты же ничего не знаешь… – пробормотала женщина. – Дочки нашей никакой нет.

– Что с ней стряслось?

И тогда Наталья коротко рассказала: Подгребцов, выкуп девочки в обмен на долги, роды, отказ от ребенка.

– Поверить не могу! – патетически воскликнул бывший сожитель. – Ты бросила ее?! Отдала в чужие руки?! Нашу дочь?! Да что ты за женщина такая!

Наталья рассвирепела:

– И это говоришь мне ты?! Который за месяц до родов и меня, и свою будущую дочь кинул с концами?! Сбежал от долгов?! И почти одиннадцать лет об этой девочке ни разу не вспоминал?! Ну, ты мерзавец!

– Наташа! То, как я поступил тогда, было единственным на тот момент разумным решением. Я рассчитывал, когда волна схлынет, выписать тебя и нашу дочку к себе.

– Долго же ты собирался! Одиннадцать лет!

– Ты же знаешь: судьба играет человеком, а человек играет на трубе.

– Вот что, Макс, честно скажу: когда ты исчез, я многажды проклинала тебя. И мечтала, что однажды мы встретимся и я просто вцеплюсь тебе в рожу и расцарапаю! И вырву твои поганые зенки! Но сейчас, знаешь, я почти спокойна. Потому что у меня, в моей жизни, все хорошо. А проклятие мое – то, что я посылала тогда, в девяносто восьмом, тебе! – оно, видимо, сработало. И у тебя, в жизни твоей поганой, все очень и очень плохо. Иначе бы ты не искал меня и не слушал здесь, на Каннской ковровой лестнице, эту мою отповедь.

К ее гневному монологу с интересом прислушивалась, ничего не понимая, пара японочек, выбирающих ракурс.

И все равно искушение залепить Максу хорошую пощечину оставалось. Может, зря Наталья сдержала себя? Остановило только то, что кто-нибудь вызовет полицию, будет скандал. Она только выговорила-выплюнула:

– Подонок ты, Макс! Был им и остался. Прощай!

* * *

– И вы не вспоминали о вашей дочке? – спросила неродная мать Насти, Ирина Максимовна. – Вы так и бросили ее?

– Наверное, я виновата. Первое время, когда мы только стали жить с Ленечкой, он даже думать мне запрещал о прошлой жизни и о том, что произошло: с Максом, Подгребцовым и ребенком. – Сидящий рядом Леня важно покивал – дескать, было именно так, подтверждаю. – Потом мы уехали в Америку, родилась Кристи. А когда мы вернулись из Штатов, навалились заботы с бизнесом, да и вторая дочка маленькая была, много внимания требовала. Но году в две тысячи шестом мы более-менее встали на ноги. И я, опять-таки по согласованию с мужем – он всегда меня поддерживал в судьбоносных делах, как и я его, попыталась найти свою похищенную, по сути, дочь. Денег у нас хватало, чтобы при необходимости устроить процесс и отсудить ребенка, где бы он ни находился. Конечно, я чувствовала свою вину перед дочуркой.

Однако имелись две ниточки, которые могли привести нас к девочке. Первой был роддом, в котором я рожала…

Зима 2007 года. Подмосковье

Наташа – на десять лет моложе, чем в настоящем времени, – поднялась по ступенькам старого барского особняка без вывески, того самого, где девятью годами раньше она родила Настю.

На рецепции накрахмаленная важная медсестра спросила, что ей угодно. Трипольская сказала, что хочет видеть главврача и говорить с ним.

– По какому вопросу?

– По личному и очень важному.

– А именно?

– Девять лет назад я родила здесь девочку. И у меня ее отобрали.