Девушка не нашего круга

Совсем стемнело. Холодный ветер дул порывами откуда-то с севера, и по улице взметались и неслись сухие листья. Никого, кроме нее, казалось, нет в городе, и он производил впечатление недостроенного или полузаброшенного: на один частный жилой дом приходился один или недоделанный, или хотя бы недоштукатуренный. Слава богу, скоро частный сектор кончился, и начались местные Черемушки: серые панельные четырехэтажки. На окраине этого микрорайона располагалась местная больница. Обгоняя ее, промчалась «Скорая», без сирены, но с тревожно-синей мигалкой. Мелькнуло: «Так и Темочку сюда везли».

Настя спешила. Она знала, что присутственное время в больницах кончается рано, а в десять вечера в райцентрах и станицах люди не в сезон вовсе спать ложатся.

На ее счастье, в справочной еще сидела санитарка – молодая, но болезненно полная.

– Девушка, – устремилась к ней посетительница, – в какой палате, скажите, лежит Кудряшов Артем?

Служительница молча и зло забарабанила по клавишам древнего компьютера. Оторвалась, бросила:

– Нет такого.

Настя похолодела:

– Как нет? А был?

– Такую информацию не предоставляем.

– Пожалуйста! Пожалуйста! Посмотрите Кудряшова! Молодой парень, двадцать семь лет. Он может быть без памяти! Или его в другую больницу перевезли? Я его невеста! Специально к вам приехала из станицы, из Красивой! Сегодня весь день в дороге!

А в голове мелькало ужасное: «А вдруг не значится, потому что умер?!» И на глазах у нее выступили слезы, губы задрожали. Информационный цербер пригляделась к ней внимательней.

Люди в России – они, в принципе, добрые. Они тебе последнюю рубашку отдадут, если их предварительно разжалобить.

Дама снова взялась стучать клавишами.

– Вот. Есть. Кудряшов, да, Артем. Поступил восемнадцатого октября, состояние тяжелое. Травматологическое отделение. Выписан двадцать первого октября.

– Выписан?! Три дня назад? Как?! Куда его могли выписать, если состояние тяжелое?!

– А этого, девушка, я знать не могу. Да ты позвони ему. Или телефона не знаешь – а невеста? – Минута радушия сменилась подозрительностью.

– Не берет он трубку, – вздохнула Анастасия.

Санитарка понизила голос:

– Сходи сама в травму. Там расскажут, куда больного перевели да почему.

В травматологическом отделении среди больных царила взаимовыручка. Ходячие разносили ужин. Тех, кто с переломанными руками, соседи кормили с ложечки. Мужик на костылях деятельно выносил «утку».

В ординаторской она застала единственного врача – слава богу, мужчину.

С мужчинами у Насти всегда лучше получалось устанавливать контакт.

Был это тот самый доктор с золотой цепью на толстой шее, которого несколько дней назад впервые увидела (и с которым потом сговаривалась) Кристина, – только Настя воспринимала его иначе: крепыш, боровичок, бутуз. Чтобы надежно установить контакт с мужиком, следовало, хотя бы на пару минут, в него влюбиться. Или, по меньшей мере, почувствовать к нему симпатию. Вот и Насте показался милым этот молодой и умненький доктор, что стремительно заполнял крайне неразборчивым почерком историю болезни. Рядом на столе лежала целая стопка аналогичных дел.

– Это вам все сегодня надо расписать? – Девушка сочувственно погладила пачку.

– Ой, не говорите, – отозвался доктор. Он бросил писанину, откинулся в кресле. Рассмотрел просительницу. Нахмурился: – А вы что хотели?

– Да вот, я братика ищу, – выдохнула она. Ей показалось, что в легенде прикрытия, особенно в разговоре с молодым мужчиной, лучше «жениха» заменить на «брата» – более нейтрально и оставляет собеседнику надежду. – Мне сказали, он тут у вас, в травме, лежал.

– Кто такой?

– Кудряшов Артем.

– А ты, говоришь, ему кто? – нахмурился эскулап.

– Сестра.

– Сестра? – недоверчиво протянул белохалатный. – Что, из Москвы приехала? – испытующе поинтересовался.

– Нет, это он, братик мой, в столице постоянно проживает, – с деланным простодушием отвечала Настя. – А я здешняя. Ну, не совсем. Я тут, в крае, живу. В станице Красивая. Мы с ним двоюродные, – снизила она градус родства, чтобы получилось правдоподобней. – Он у нас в Красивой отдыхал, потом сюда поехал. И пропал. Вот я и ищу.

– Матери б его позвонила. Или телефона не знаешь? – В этом вроде бы невинном замечании содержалась засада, девушка почувствовала это и захлопала глазами:

– Я не знаю почему, у нее тоже сотовый молчит! А что, вы говорите, мама его – она знает, где он, что с ним?

– И мама знает, и невеста.

– Невеста?! – непроизвольно вырвалось у девушки.

– А ты что, даже не ведала? Что братик твой жениться задумал?

– А вы-то откуда все про моего Темочку знаете?

Хирург захихикал и посмотрел на Настю внимательней. Его явно веселила ситуация, да и поживиться можно было попробовать.

– А вот не скажу откуда. Вернее, скажу, но с одним условием.

– Каким же?

Еле уловимые любовные токи разлились по ординаторской, становились все гуще, гуще.

– Если ты меня поцелуешь.

– Могу, – пропела девушка, присела на стол, за которым писал доктор, наклонилась к нему, томно погладила по плечу – а потом быстро и совершенно асексуально чмокнула в щеку, скоренько соскочила со стола и отошла на пару метров в сторону.