Девушка не нашего круга

Молодой человек думал, что станет ее стесняться – как перед кем угодно из «женщин с воли» стеснялся бы своей немощности, страшно бледного своего лица и наглухо забинтованной головы. Но не тут-то было. Кристину он воспринимал почти как члена семьи, как своего парня. И ничего – ровным счетом ничегошеньки – по отношению к ней не испытывал.

Девушка нанесла ему вкусняшек – сама готовить не умела и не любила и в этом со смехом признавалась. Но деньжата у нее водились, и она притащила вкусностей из кулинарии дорогого продовольственного магазина. Аппетита на госпитальную еду у Артема не было – однако салатик «мимоза» из пластиковой коробки (по цене почти тысяча за кило) пошел на «ура».

Мать, когда была у него, говорила о героизме, что проявляла Кристи, вызволяя его из жуткой районной больницы города Казацка. Он напомнил ей об этом.

– Значит, ты решила заделаться матерью Терезой… – сказал со смехом. Невзирая на ее подвиги (и проявленную при этом житейскую самостоятельность и пробивную силу), он продолжал разговаривать с девчонкой свысока. А как иначе! Он старше ее без малого на десять лет! Десять лет разницы! В двадцать-тридцать лет – кошмарный срок. Совсем другое поколение. Он не мог воспринимать ее всерьез. К тому же его не влекло к ней. Нисколько. Ровным счетом.

– Нет, я не буду никакой матерью Терезой. Я старалась только для тебя, – отвечала Трипольская-младшая серьезно.

– Моя мама так впечатлена твоими подвигами! Она бы сама на тебе женилась, если б у нас разрешали однополые браки.

– Твоя мама чудесная! – игнорируя подтрунивания Артема, со всей искренностью отвечала Кристина.

– Я знаю. Но…

А вот что «но», она так и не узнала, потому что тут зазвонил его мобильник, лежащий на тумбочке. Кристина увидела краем глаза, что звонок – от персоны, зашифрованной «А.Б.», и сразу почему-то решила, что загадочная «А.Б.» – девушка, и обратилась в слух. Короткие, неопределенные и словно бы растекающиеся ответы Артема только подтверждали эту догадку.

– Темочка! Милый! – Голос Насти в трубке, с придыханием, довольно низкий, подействовал на него совершенно противоположным образом, нежели во плоти, рядом находящаяся Кристина. Он мгновенно испытал к ней, далекой и бесплотной, мощнейший приступ любви – она, эта любовь и страсть, оказывается, никуда не делась и все время оставалась при нем. – Как ты, мой дорогой, где ты?

– Я в Москве. В госпитале. И мне операцию сделали.

По лицу Артема, по его интонации и легкой полуулыбке на устах Кристина понимала, что, по всей видимости, на другом конце соединения и находится та самая – провинциальная разлучница, о которой упоминала Елена Анатольевна и которая могла отобрать у нее парня.

– А я знаю, – проговорила Настя в трубку. – Я все о тебе знаю. Я ведь и в Казацк за тобой ездила. Только немного не успела, тебя уже увезли. А сейчас я в Москве. Ты рад?

– Конечно.

– Тебе неудобно говорить?

– Отчасти.

– Ничего, я сама приеду к тебе. Что тебе привезти?

– У меня все-все есть. Сказать тебе мой теперешний адрес?

– Я все про тебя знаю. Скажи только номер своей палаты и часы посещения.

Односторонние реплики Темы, хотя в них ни слова не говорилось о любви, о многом свидетельствовали для любящего сердца. Они извещали о главном: у парня кто-то есть и отношения там очень-очень серьезные.

Поэтому Кристи дождалась, пока он наговорится, затем сама затеяла с ним пустяшный разговор, а потом довольно быстро распрощалась.

Однако, когда уходила из госпиталя, снова подошла к бюро пропусков. Дама, сидевшая там, уже была прикормлена – иначе как бы девушка разжилась проходкой в медучреждение в любое время дня и ночи! Кристина вообще верила, что любые препятствия, по крайней мере у нас в стране, можно устранить за деньги. И решать все вопросы надо, не «заносясь в гибельные выси» [22] (как писал Булгаков), а на самом низком из возможных уровней – так эффективней получается. И дешевле.

Даме в бюро пропусков девушка скормила насквозь выдуманную историю. Дескать, у ее нынешнего парня есть бывшая, которая никак не может смириться с разводом и терроризирует его. Даже до больницы его довела!

– Она ни перед чем не останавливается и сюда готова проникнуть, чтобы отношения с ним выяснять. А он очень ранимый, после скандалов так переживает, ночи не спит! Тем более так болеет сейчас, трепанация, полчерепа исполосовано. Я вас, во имя его спокойствия и выздоровления, просто заклинаю: пожалуйста, ПОЖАЛУЙСТА, не давайте ей пропуск! Под любым предлогом! Карантин говорите или просто запрещено.

– А как ее фамилия?

– Да не важно как. Вы просто никаким девицам для больного Кудряшова никаких пропусков не давайте. Только маме его и папе. Ну, может, бабушкам еще. Всем, кто старше сорока, давайте.

И Кристина сунула в окошко тысячную купюру.

– Ну что вы! Заберите, – засмущалась тетка, однако деньги все же взяла.

– И ваших сменщиц тоже, пожалуйста, попросите об этом. У вас ведь их двое?

– Да, да.

– И им тоже передайте, пожалуйста, – еще две банкноты исчезли в окошке. – Запишите, скажите, я вас очень прошу: к Артему Кудряшову никого, кроме родителей, пусть не пускают.