Девушка не нашего круга

– Я прошу тебя, Артем, задуматься над своим нынешним поведением. Ты у нас с отцом единственный сын. И мы не можем тебя потерять. – Тут ее голос дрогнул, однако она докончила: – Мы ведь чуть тебя уже не потеряли.

– Я провожу тебя.

– Пожалуйста, не трудись.

И она оставила Теме на тумбочке коробку пирожных – его любимых, овсяных – и вышла из палаты.

* * *

В пятницу, в преддверии уик-энда, Кристина собралась в ночной клуб.

Об этом Юля узнала из ее мессенджера.

С двумя подружками они договорились встретиться для начала в баре «Фагот-Коровьев» – слегка кирнуть, а потом уже выдвигаться в заведение.

Не сходя с места, Баскакова-младшая проверила по карте местоположение «Фагота» – получалось пешей ходьбы от дома девчонки двести сорок метров.

Вряд ли будет вызывать такси или лимузин, пойдет пешком. Даже несмотря на ночь. Центровые москвичи – они такие. Уверены в себе и в собственной безопасности. Думают, раз богатые, ничего плохого с ними случиться не может.

Это они напрасно.

В означенный день Юля незадолго до полуночи приехала в район Патриарших. Прошлась по Спиридоньевскому, свернула на Малую Бронную. Видеокамеры имелись только над подъездами, будем надеяться, они ее не зафиксируют. Но на всякий случай Юля нахлобучила бейсболку с длинным козырьком – это здорово скрывает лицо.

Вернулась назад, к той подворотне, из которой должна была выйти Кристи.

А вот и она. Вечерний макияж. Укладка. Коротенькая юбочка, высоченные сапоги на платформе, сверху – длинное распахнутое пальто. На каблуках выше Юли почти на голову. Марширует, как по собственному коридору – хотя в принципе, наверно, так оно и есть: она у себя дома. По лицу Юли скользнула легким, не запоминающим взглядом. Небось подумала: невзрачная, плохо одетая провинциалка.

Ну, ты у меня попляшешь!

Почти на углу Спиридоньевского и Малой Бронной Баскакова-младшая догнала ее.

Прохожих никого нет, а светом все залито. Лишь изредка проползают лимузины. И все кафе, где кофе пятьсот рублей чашка стоит, полны людьми.

Кое-где народ толпится у входа, покуривает.

Юля догнала Кристи, приноровила к ней свои шаги.

И уткнула девчонке в спину лезвие ножа – все должно быть по правде, всамделишно. Пусть узнает, как страшно становится, когда острая сталь упирается в жизненно важные органы, – Баскакова однажды проходила это, до сих пор при воспоминании сердце колотится. И тема та же была, что сейчас: вдвоем с одной овцой парня не поделили.

Вот пусть и эта фря узнает, как надо, не понарошку, защищать свою любовь.

Прошипела:

– Иди дальше в том же темпе. Тихо, спокойно. Не оборачивайся! И не беги! И слушай, что я тебе скажу. Только очень внимательно. Итак, я знаю, где ты живешь. На чем ездишь – «Мерседес Смарт Брабус», номер такой-то, – Юля без запинки произнесла цифры-буквы. – Знаю, где ты работаешь, чем заняты по жизни твои родаки, Наталья Борисовна и Леонид Михайлович Трипольские. Так вот, если ты хочешь, чтобы они оба, отец и мать, оставались живы и здоровы, отвали от Артема. Забудь его. Просто забудь. И не подходи к нему больше. Поняла? Еще раз: хочешь, чтобы родители твои были живы-здоровы, – держись от него подальше. Усвоила? Скажи, если «да». Или просто кивни.

Горло Кристинки сдавила судорога – это было видно. Она не сумела выдавить ни слова, лишь мелко и часто закивала.

– Иди прямо и не оборачивайся. И дай тебе бог, чтобы это была наша с тобой первая и последняя встреча.

И Юля ловким движением сунула нож в карман курточки, а сама резко развернулась и очень быстро пошла в противоположную сторону.

Кристина довольно долго стояла на месте столбом.

Она и впрямь не на шутку испугалась.

* * *

Если бы не раздоры с родителями, Артем был бы совершенно счастлив.

Врачи пугали его осложнениями, предписывали как минимум в течение года принимать лекарства – однако сейчас у него ничего не болело. Разве что голова иногда чесалась под отрастающими волосами. Оттого, что он избежал неминуемой смерти, и оттого, что его любила Настя, а он любил ее, молодой человек почти все время находился в эйфории. Счастливым просыпался, счастливым засыпал.

И даже начал потихоньку работать. Перебрал фотографии последнего времени, сделанные на юге. Кое-какие опубликовал в своем блоге с короткими, емкими и остроумными подписями. Сфоткал для своего интернет-журнала нескольких госпитальных врачей и медсестер. Зарисовки о хороших людях стали новым жанром в его практике.

Потом снял собственное селфи в антураже клиники, с перевязанной головой – снимок заслужил несколько тысяч лайков, сотен перепостов, около тысячи сочувственных комментов.

Сосед по палате не мешал, процедуры и анализы заканчивались до обеда. Всю вторую половину дня Кудряшов был предоставлен самому себе.