Девушка Online

– По почте скину, – отвечаю я, не поднимая глаз на Олли, да и не хочется.

– Ладно, увидимся завтра в школе, – беззаботно прощается Меган.

– Пока, – хором выдают двойняшки.

Закусив губу, я быстрым шагом удаляюсь прочь. Не знаю, от чего на душе так плохо: от злости или от стыда. Но одно я знаю точно наверняка: нашей с Меган дружбе – конец.

Глава восьмая

– Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Пообещай, что выслушаешь меня от начала и до конца со спокойным лицом и без твоих язвительных замечаний! – умоляю я Эллиота, которого позвала, как только пришла домой, постучав в стену десять раз (это наш код для экстренных случаев).

Эллиот откидывается на спинку кресла-качалки и с задумчивым видом потирает подбородок.

– А в твоей истории будут Мега-скучнющая и Ходячий Селфи?

– Будут, но не говори о них ничего плохого, пока я не закончу. И фраза «Я же тебе говорил» тоже под запретом.

– Навсегда под запретом, или только пока ты рассказываешь, что случилось? – с ужасом на лице спрашивает Эллиот.

– Навсегда.

Эллиот вздыхает:

– Постараюсь, но мне может понадобиться кляп.

– Ну хватит!

– Ладно, ладно. Рот на замке.

Я сижу по-турецки и, уставившись в одеяло, пересказываю свою грустную историю, начиная от худшей в мире пижамной вечеринки и заканчивая убийственной фразой Олли про то, что наша встреча – это «ничего серьезного».

– Ничего серьезного? – повторяет Эллиот, когда я замолкаю. – Я же…

– Нет! Не говори этого! – кричу я, закрывая уши. – До сих пор не могу поверить, что я и правда думала, будто это свидание.

– Как же я зол на Мега-шлюпку! – взрывается Эллиот.

– Шлюпку?

Эллиот кивает.

– Шекспир придумал называть женщин легкого поведения «шлюпками».

– О. Теперь ясно…

– Какая же она дешевка, – говорит Эллиот с отвращением. – Поверить не могу, что она сорвала твой ланч с Олли. Я же тебе…

– Эллиот!

– Все, все. – Он поднимает руки в успокаивающем жесте. – Я знаю, что тебе делать. – Эллиот злорадно улыбается. – Надо Ходячему Селфи нарисовать в фотошопе прыщи и какую-нибудь мерзкую сыпь. Или огромный шнобель вместо его аристократичного носа…

Мне хочется обнять Эллиота и сказать «спасибо», но тут раздается звук, который ни с чем не перепутать: удар в гонг.

– О! – Эллиот вскакивает из кресла и в восторге хлопает в ладоши. – Семейный совет!

У нас в доме полно театрального реквизита, который мама забрала на память о пьесах. Например, большой медный гонг, который стоит в гостиной. Когда мы с Томом были детьми, то все время били в него по поводу и без. Тогда мама с папой придумали правило: звонить в гонг только для созыва «семейного совета».

Я слезаю с постели, смеясь над светящимся от предвкушения лицом Эллиота:

– Наверняка какая-нибудь нудятина: будем решать, кто хочет индейку на рождественский ужин.

– Зачем это обсуждать? Все на Рождество едят индейку.

– Да, но папа говорил, что хочет в этот раз зажарить гуся.

– Зажарить гуся это кощунство!

– Почему?

– Не знаю. Кощунство и все.

Я выхожу на лестницу, Эллиот идет следом.

– Рикао сам ти, – раздается шепот у меня над ухом.

– Что это значит?

– «Я же тебе говорил» на хорватском. Ты же не запрещала мне говорить эту фразу на хорватском, – объясняет Эллиот и взвизгивает, получив от меня локтем в живот.

– Мы будем индейку! – заявляет Эллиот, входя на кухню.

Том, мама и папа сидят за столом. Родители светятся от счастья. Том полулежит на столе, подпирая голову руками.

– Индейку?

– Да, на рождественский ужин. Мы хотим индейку, а не гуся. Собрание ведь по поводу рождественского ужина, да?

– Нет, не совсем. Хотя в какой-то мере – да. – Папа смотрит на маму и многозначительно поднимает бровь.

Она коротко кивает, потом поворачивается к Эллиоту и с грустной улыбкой говорит:

– К сожалению, Эллиот, ты не сможешь прийти на наш традиционный рождественский ужин.

– Что?! – хором выкрикиваем мы с ним.

– Нас не будет дома, – объясняет мама.

– Что? – опять вместе спрашиваем мы. На этот раз нам вторит и Том.

– Что значит «нас дома не будет»? – переспрашивает он.

– А где мы тогда будем? – Я перевожу взгляд с мамы на папу.

– В Нью-Йорке, – отвечают родители, весело улыбаясь.

– Ничего себе! – восклицает Том, но совсем не радостно.

У меня нет слов, а Эллиот того гляди заплачет.

– Мы согласились организовать ту свадьбу, – поясняет мама. – В стиле «Аббатства Даунтон», в Уолдорф-Астории.

– С ума сойти! Повезло тебе! – Эллиот округляет глаза.

Но, как ни странно, я совсем не чувствую себя везунчиком. Голова горит, а ладони покрываются испариной. Чтобы попасть в Нью-Йорк, мне придется лететь на самолете. А мне сейчас плохо становится от одной мысли, что я в машину сяду. Я никуда не хочу ехать. Я хочу остаться дома и тихо встретить Рождество в кругу семьи.

– Я останусь, – заявляет Том.

– Почему? – недоумевает папа.

– Мелани возвращается домой на следующей неделе. Так что я никуда не поеду. Мы с ней несколько месяцев не виделись.

Мелани – девушка Тома. Этот семестр она проучилась во Франции. И, судя по романтическим записям, которыми заполнена страничка Тома в Фейсбуке, он очень ждет встречи с ней.