Девушка по имени Каламити (ЛП)

Я не могла контролировать дрожь, пробежавшую по моей спине, когда он прижался лицом к моим волосам. Я почувствовала, как он глубоко вдохнул, а затем я отшатнулась, когда он оттолкнул меня.

— Просто освежаю твой аромат. Я могу найти его где угодно. Черт возьми, проверь меня.

* * *

На следующее утро я встала и зашла в женский магазин. Было рано, но я не удивилась, обнаружив женщину, стоящую за прилавком. В ней было что-то… странное. Должно быть, она заметила мой побежденный вид, потому что нахмурилась.

— Это не сработало?

Я покачала головой.

— Как я могу скрыть свой запах?

Ее брови нахмурились.

— Твой аромат?

— Да. Он сказал, что может найти меня где угодно по моему запаху.

— Как… примитивно.

Она загадочно улыбнулась и ушла куда-то в свои мысли. После минуты неловкого молчания она обошла комнату, разыскивая что-то на своих полках. Она схватила что-то маленькое и белое и сунула это мне в руку.

Я застонала.

— Больше никакого мыла.

Она ухмыльнулась.

— Это не заставит мужчин пускать слюни или убегать; это было сделано именно для твоей проблемы. Хотя я почти забыла, что оно у меня было, потому что раньше оно никому не было нужно. У меня никогда не было проблем с зельеварением, поэтому я не могу быть уверена, что это тоже сработает.

Я посмотрела на мыло, нахмурившись.

— У меня нет других вариантов.

Она оглядела меня с ног до головы.

— Ну, ты не кажешься побежденной. Он действительно так плохо к тебе относится?

— Мы не так вместе. Я его пленница.

— Ты выглядишь как здоровый заключенный.

Я вздохнула. Я бы не выглядела здоровой, когда он пытал меня, чтобы заставить открыть печать.

И тогда я пришла к ужасному выводу: ему не нужно было мучить меня. Он мог заставить меня делать все, что пожелает.

У меня было гораздо больше неприятностей, чем я когда-либо думала.

* * *

Я вернулась в гостиницу и чуть не столкнулась в дверях с Уэстоном. Он осмотрел меня, как будто ему было интересно, что я задумала, и я быстро очистила свой разум. Но я не могла очистить свой разум и идти.

По какой-то причине мне казалось, что если я не могу думать, то не могу и двигаться; поэтому я неловко стояла перед ним. Я чувствовала себя муравьем под его пристальным взглядом, и он решал, раздавить меня или нет.

Его губы приподнялись, когда он сказал:

— Не муравей, просто маленький человечек, — прежде чем он прошел мимо меня, как будто не собирался тратить свое время, пытаясь разгадать мои планы.

Муравей? Человечек?

Я была уверена, что в его глазах это было почти одно и то же.

Позже я была обеспокоена тем, что он не признал, собирался ли он раздавить меня.

Когда мы ехали по оживленной тропе, я заметила, что здесь очень похоже на Алжир. Температура была такой же — до определенного градуса, я была уверена. Я снова переоделась в подходящую одежду, в основном потому, что не хотела просить Уэстона помочь мне завязать тряпки на манжетах, и потому, что женщины здесь носили более консервативную одежду.

Многие из них бросали на меня странные взгляды по пути, даже полностью одетые. Я заплела волосы сбоку назад, чтобы они не падали на лицо, и это было самой женственной чертой во мне — это и моя фигура. Но из-за того, что я была одета в мужскую одежду, многие люди тратили много времени, изучая меня.

Колеса каравана скрипели и толкались, когда они проезжали мимо. Лошади ржали, а люди болтали с проходящими путниками об их пункте назначения. В какой-то момент мимо проехала большая деревянная клетка, и мои глаза встретились с большими янтарными глазами тигра. Мне казалось, что я была в замедленной съемке, когда мы проходили мимо металлических прутьев клетки тигра, его пристальный взгляд следовал за мной. Его жужжание невольно пробежало по мне — оно было мягким, мурлыкающим, теплым, и я знала, что у него не было желания причинить мне вред. Я наблюдала за ним, пока он не проехал мимо, и чувствовала то же, что и он, — пойманные в клетку.

Я была пленницей, окруженной всевозможными путешественниками. Я была расстроена. У меня была клаустрофобия. Мне хотелось кричать и умолять кого-нибудь из этих людей помочь мне.

— Ты не уйдешь, — сухо сказал Уэстон.

— Неважно, скольким людям ты соизволишь рассказать.

Я поморщилась. Я ненавидела, когда он использовал это слово: человек.

— Куда ты меня ведешь? — спросила я.

Его взгляд говорил: "Зачем задавать вопрос, на который ты уже знаешь ответ?"

Печать. Эта отвратительная штука, которая уже привела к смертям и причинила бы гораздо больше, если бы ее открыли.

Я задавалась вопросом, как он узнал, где это. Бабушка говорила мне, что я была единственной, кто мог найти ее. Если она ошибалась, то как Уэстон думал, что я вообще смогу ее открыть? Я не думала, что смогу найти печать, даже если попытаюсь. Я не чувствовала притяжения ни в каком направлении, когда обыскивала землю.