Девушка по имени Москва

Откровенность… Даня, это очень важно для меня и, думаю, для тебя (если не права — поправь), поэтому ни в кой мере не требую вознести меня на пьедестал с номером 1, это невозможно, у нас есть дети, и я понимаю, что важнее их у нас не будет никого, а у тебя их двое, это и радостей больше, и забот, естественно, тоже, и жены, для них ты как 01, 02 и 03, вместе взятые… кстати, вчера вечером хотела «обнаглеть» и всё-таки задать бестактный вопрос о причинах разрыва отношений и это уже не праздное любопытство, а возможность узнать и не допустить ошибок, совершенных двумя «предшественницами» (извини за громкое сравнение, другого названия не придумала). Вопроса этого боюсь, потому как не могу сгладить его своим присутствием, прикосновением, объятиями, понимающим «собачьим» взглядом, это для меня все мои 3 (да, их было трое) уже в прошлом, и ни чувств, ни обиды, ни боли от воспоминаний нет, да и то довериться тебе было ох!!! как тяжело, а у тебя, думаю, всё сложнее, поэтому боялась «залезть к тебе в душу» и ждала, что ты сам ответишь на мои откровения, своим «а вот у меня…»

МОСКВА: Уже ответила, правда не знаю, на тот ли вопрос?!!!!

А песня, извини, не тронула. Видимо, мои студенческие годы легли на другую музыку.

МОСКВА: Ну вот, теперь после такой откровенной, насущной песни, так сказать, Даня, со всей откровенностью тебе заявляю — не один ты такой, мне сына, знаешь ли, не в форточку надуло, и может быть, я не могу с такой же уверенностью и «свободой» в голосе употреблять слово «секс», но что о нём говорить, им заниматься надо… и несмотря на неактуальность письма, которое творила до получения «насущной песни», его всё равно прилагаю:

Извиняюсь за смелое сравнение, но иногда в своей переписке мы напоминаем «слепых котят», которым несколько дней отроду, или — детишек из детского сада, как же говорится-то… детский сад, ясельная группа, вот… эдакие невинные существа, не любившие, не целовавшиеся и, естественно, сексом не занимавшиеся, детей-то в форточку надуло)))

…это, конечно, приятное, острое ощущение, как будто без страховки пытаешься выполнить какой-то опасный трюк и кажется, что одно неверное движение — и всё…

Ох, Даня, какое же это забытое, но чертовски приятное очучение…

P.S. извиняюсь за орфографию, пунктуацию и т. д. торопилася я)))

НЬЮ-ЙОРК: К вопросу о «предшественницах». В прилагаемом файле есть четкая характеристика одной из них. Коротенечко, на 3 листах.

МОСКВА: Неужели все так, ТАК «печально», Дим, ну были же у нее «+»…

НЬЮ-ЙОРК: Конечно, были и есть. Доброта, забота, нежадность, полное растворение в ребенке. Но! Когда это все не черезмерно! Или пока её мама не проснется в ней. Вот тогда и наступает параноидальный тип.

Короче, чего я жалуюсь. Все в ней было хорошо, но чего-то не хватало.

МОСКВА: Ты просто зажрался.

НЬЮ-ЙОРК: Вот и плюсануло.

21 ОКТЯБРЯ

НЬЮ-ЙОРК: Доброе утро, СОНЯ!

МОСКВА: Доброе!!!

Доброе утро, Данька!!!

Я тут вспомнила свой каламбур — Даня — ты мое приданое, значит, что тебя нельзя было обойти и ты стал данностью… ну вот что, что в голове у меня творится?! Утро, работать надо, а я всё о тебе…

Надо больше спать и, тебе тоже, а то, ну вот ты представь, встретимся мы, этот момент представляю себе с содроганием, и… и я скажу — «Даня, пошли спать, очень уж спать хочется, а то 2,5 месяца ночных бдений, и т. д.» и, наверное, уснём, честное слово, обнимем друг друга и уснём, потому как сил не будет ни на разговоры, про диктант вообще молчу, и на то, про что мы с тобой втихомолку думаем тоже, хотя… Даня, честное слово, я себе иногда Тосю Кислицыну напоминаю, ну как с меня писали — «Лучше я потом как-нибудь, а то мы сегодня всё переделаем, а на завтра ничего не останется» — Даня, мне уже 30 лет, а иногда складывается впечатление, что и 18 нет — с моей наивностью, добротой, простотой, доверчивостью, отзывчивостью, чувствительностью… вот иногда говорю себе — «Ты, Соня, дура!!! Ну куда, куда ты смотришь? Душа у неё не лежит, чувств у неё нет… на перспективу смотри, на мат. ценности смотри» — тщетно, не получается…

Даня, надо придумать укрупнённый сценарий (т. е. набросать план), а то эта неизвестность… понимаю, что глупо, но я боюсь своей реакции, я точно покраснею, может, буду молчаливой, а может, от неловкости буду нести всякую чушь, я уж не знаю, что ты там ночью думаешь, но ты сам не превозноси меня слишком высоко, хотя параметры тебе я вроде уже дала.

НЬЮ-ЙОРК: Здравствуй, Соня!

Спасибо за замечательное письмо.

Пож-та, не переживай. Все будет хорошо. Я не монстр.

Готов принять любую твою реакцию, хотя уверен, что будет второй вариант.

Не накручивай себя.

Я думаю, если уж совсем не знакомые люди нашли точки соприкосновения, сцепились языками, то уж при личной встрече мы точно не будем деревянными болванчиками.

Хотя, если честно, сам тоже волнуюсь перед нашей встречей.

МОСКВА: 1. Можно сказать, ты меня успокоил)

2. Про песню-то я тебе уже написала!

3. Я юмор в свой адрес переношу замечательно, даже сама посмеюсь за компанию. Хорошо смеется тот, кто умеет смеяться над собой.

НЬЮ-ЙОРК: 1. Очень рад. Дай Бог, дай Бог.