Девушка по имени Москва

— Налицо типичный вариант легкой утренней депрессии. Немного выйти из себя, потом вернуться. Вот здесь ты должен схватить ее за руку, я говорю образно, не знаю, что это будет: поцелуй в шею, доброе слово, просто теплый взгляд, только не дай ей уйти снова. Можешь потерять.

— Мне кажется, что женщины проще выходят из депрессий, нежели мужчины.

— Потому что мужчины не выходят, они выезжают, — усмехнулся Кирилл.

— Что это значит?

— Только то, что ребенок ей нужен будет от другого. Даже не так, что ребенок у вас уже есть. На самом деле это значит, что у тебя нет ничего, а часто тебя вообще нет, ты не существуешь как вид.

— Ты намекаешь на Матильду?

— Заметь, это не я сказал. Ты же знаешь, как нас с тобой прозвали? КМ — за ту самую дистанцию, на которой мы держим от себя других.

— Тебе хорошо рассуждать, ты женат.

— Женат — это только форма.

— А не женат — значит, еще не набрал форму, — злорадно улыбнулся Мифа. Сейчас он был похож на мальчика, у которого отобрали игрушку.

— Ну так признайся ей в любви, предложи руку и сердце. Только это ничего не изменит. Тогда уже не она, ты будешь крутиться вокруг нее, как Земля вокруг Солнца. «Я тебя люблю» в левом полушарии вообще потеряло смысл.

— Почему?

— Слишком много слов. А в восточном полушарии эта же фраза звучит как «У нас дома ничего сладенького нет?»

— Нет.

— Есть, люди. Они нас не любят, но кое-где еще уважают. Любовь прошла, осталось уважение. И даже это не главное.

— А что? — не догонял Мефодий. Он все еще оставался тем мальчиком, которому все еще не вернули игрушку и который погнался было за обидчиком, но куда там.

— Ключевое слово «дом». Если есть дом, то сладенькое найдется. А пока надо держать уважение, чтобы не прошло, если и оно пройдет, можно уже будет собирать манатки.

— Манатки?

Кирилл не ответил, вышел на балкон и вдруг подумал, что бы он мог сделать на месте Нерона. Ограничить коррозию общества, так тот называл коррупцию, глубина и размах которой поражали, день за днем медленно, но верно здесь она поражала корабль, поражала вслед за тем, как поражала заслуженные и молодые умы. Теперь даже самый недальновидный взгляд мог наблюдать ржавое корыто в открытом океане. Никакое хромирование тут не могло замаскировать эти повреждения.

На каждое «все путём» есть свой «трам-пам-пам». После многочисленных жалоб на плохое отношение сборщиков голосов к низшим классам функции сборщиков было предложено переложить на выходцев из этих классов. Запретить публичные приёмы, обосновывая это тем, что такие проявления благосостояния озлобляют народ. Для людей, для которых вся жизнь борьба, весь опыт — это приемы, в том числе запрещенные. Будь то захваты, броски удушающие — все они были болевыми, так или иначе болезненно отзывались о жизни. Арестовать должностных лиц по обвинениям в коррупции и вымогательствах — вот зрелище, которого требовал народ. Здесь он вспомнил прошение о помиловании от первого арестованного и тут же мысленно ему отказал. О каком помиловании может идти речь, как она вообще может идти, когда ты уже сидишь. Пусть она посидит с тобой. Вам есть о чем подумать, поговорить. Скучно? Подвинься. Скоро вместе с тобой сядут и другие. Жертвоприношение? Нет. Это будет своего рода налогооблажением для государственных мужей. А для их гарема, для толпы, для дальнейшего повышения уровня веры обывателей хорошо бы отменить все вселенские налоги. Страх того, что это приведет к банкротству космоса, он беспочвенный. Хорошо бы, но как? Как не обидеть ближнее окружение, — посмотрел он вдаль, где пернатые уже ждали кормежки, — как не оказаться в окружении самому? — Он хехекнул тихонько себе под нос.

— Надо уметь смеяться над собой. Только тогда тебя действительно услышат. Людей надо мотивировать. И не абсурдными словами, вроде цели, мечты, не у всех они есть, впрочем, и сбыт последних наладить не просто. Такие слова надо заменять на понятные — нужда. Вот в чем проблема левого полушария. Назидательный тон. «Сюда смотреть, любить и следовать моим указаниям». Он никогда не будет услышан. Просить, надо просить думать, делать тех, кто сам нуждается в помощи, как бы парадоксально это ни звучало. Нельзя заигрывать, нужно играть. Играть по правилам. Жизнь — игра, а обстоятельства — игровые приставки, надо постоянно выходить на новый уровень, что не потерять интереса.

Нужны умники, а не кумовья. Умные люди — это самые лучшие инвестиции.

Правитель, окруженный кумами, теряет ход. Ходить начинают за него, под него, что ни шаг — вот дерьмо! Поэтому ожидания начинают расходиться с реальностью. Возникает недоверие. Все думают, что повозникает, повозникает и привыкнет, нет, недоверие — это первые цветы агрессии. Не за горами: Виновен! Так было почти со всеми руководителями. Почти.

Вдохновения — вот чего ждут от руководителя. Невозмутимости. Что значит быть невозмутимым? Не поднимать муть. Быть чистым, чистота всегда отдает уверенностью. Скромности. Скромность яд для любого вида зависти. Ума. Ум делает из руководителя музу для всего государства.