Девушка-рентген

Часть 3. Анюта сейчас была на домашнем обучении. Здоровье девочки не позволяло посещать школу. Чтобы не сильно отстать от сверстников, мать договорилась с преподавателями, которые периодически приходили на дом, объясняли новый материал, давали задание. Теперь очень пригодились обширные знания образованной, весьма начитанной, культурной Вики. Все свои знания она старалась передавать дочери. Вечерами занимались заданием, которое оставляли учителя. В свои выходные дни многие часы посвящала образованию дочери. Им нравилось познавать новое и повторять уже известное. Девочке легко давалась учёба, особенно гуманитарный материал, у обеих прослеживалась врождённая грамотность, интерес к языкам, к литературе. А ещё мать стала замечать активное развитие внутреннего, почти животного, чутья, предвосхищения каких—то событий, особенно у дочери. Это её и пугало, и интриговало одновременно. Видимо, пережитое в купе с творческой натурой дало какие—то новые ростки чего—то ещё. Пока она не знала, чего именно. Но стала ещё более внимательно прослеживать всё происходящее с дочерью. И конечно же в любой момент готова была защитить собственной грудью свою малышку. Но вместе с тем Вика понимала, что девочка вырастает, у неё формируется свой характер, своя судьба и постепенно придётся чуть отходить в сторонку, позволяя ей развиваться. И это нормально. "Но это потом, – успокаивала себя женщина. – А пока она малышка, и я её друг и защитник". И мать продолжала обучать девочку азам взрослого бытия, а периодически пыталась поиграть с ней в подростковые игры, чтоб не очень быстро взрослела. Хотелось, чтоб успела насладиться детством, запомнить его—розовощёкое, звонкое, весёлое. Но Анюта без особого рвения отзывалась на материнские "подростковые" забавы. Дитё повзрослело быстрее своих сверстников, которые иногда навещали её. И с её лица, и с её души ушли звонкий ребячий смех, детские игры, и даже когда—то такой любимый снег, его узоры теперь не доставляли былую радость. Анюта со взрослым безразличием смотрела на многое вокруг, кроме мамы. Она мало разговаривала, не смеялась, много молча размышляла. Быстро запоминала стихи, отрывки из книг, которые они с мамой часто читали, но не просила читать сказки, которые раньше очень любила, как и все дети. Говорила тихо и мало, в отличие от подружек, которые приходя в гости много рассказывали о школе, об одноклассниках. Они смеялись. Она – лишь без интереса слушала, чтоб не обижать подруг. Всё это не могло не расстраивать Вику. Но она твердила себе, нет, она точно знала, что должно пройти время и всё уляжется, и всё наладится. Да будет так!

Женщина старалась чаще бывать дома. Приходилось меньше работать, что сказывалось на финансовой стороне семьи. Иногда просила работу сделать дома. Ей разрешали. Дочь была важнее работы. Хотя и деньги очень нужны были. Приходилось приспосабливаться. Как же сильно им нужна была помощь человека по имени "пустое место". Или хотя бы его душевная дружеская поддержка. Но он жил своей жизнью, выказывал полное безразличие к их судьбам.

Небо ему судья… Она знала, что судьба его сама накажет. Но ей и дочери не это нужно было. Она не роптала. Что толку роптать, если невозможно изменить. "Насилу мил не будешь" – говорит народная мудрость. Но легче от этого не становилось. А сердце болело и за свою девочку, и за себя.

Часть 4. Осень. Прелестная красивая пора. Всё вокруг жёлто—красно—оранжевое. Идёшь, гуляешь, любуешься, вдыхаешь аромат сырых листьев. Можно подолгу смотреть в окно – любоваться. Тот самый лес недалеко от дома, который много месяцев назад был белоснежно—сказочным, теперь оделся в красноватую одежду. И это уже осенняя сказка. Особенно когда сверху на него светит такое же красноватое солнце. Серо—голубые кучерявые облака, иногда таких причудливых форм. Хоть стихи пиши об этом чуде! Картинки достойны кисти художника!

– Вот странно, – подумала как—то Вика, в очередной раз любуясь пейзажем за окном, – творческая натура, могу хорошо играть на фортепиано, немного на гитаре, знаю другие музыкальные инструменты, прекрасно пою (улыбнулась самовосхвалению), помню множество стихов. Но никогда не тянуло рисовать, вот совершенно не хочется. А вот нарисовал бы кто это роскошество, чтоб осталась память, а то как—то зря пропадает красота, – и ухмыльнулась своей мысли. – Нет, рисовать меня не тянет. Хотя очень люблю картины мастеров—художников, особенно люблю сюжеты о море. Вика вспомнила как раньше часто ходила по выставкам, могла подолгу стоять у картин и детально их пожирать глазами и душой. Очень любит Айвазовского. И театры часто посещала, особенно оперные, и в Большом не единожды была. Даже с отцом Анечки они в Большом театре оперу слушали. Конечно, это она тогда устроила поход в театр. Боже, как давно это было. Как будто в прошлой жизни. Что же с ней случилось? Почему её жизнь вывернулась наизнанку? – Женщина встряхнулась, сообразила, что так можно опять уйти глубоко в свои невесёлые мысли и заставила себя остановиться.