Девушка с береттой

Парень не успел ничего ответить, когда повернулся и получил резиновой наковальней прямо в лицо. Закрыл лицо ладонями, а потом согнулся и повалился на асфальт. Это мент ударил его в живот.

Пока мы успели до них добежать — Юрия уже измордовали до потери сознания, за ними дело не станет. Менты ловко орудовали дубинками. Причем все втроем, дружная и слаженная команда изуверов.

Я встала между ними и лежащим на земле без движения Юрием. Кто-то из ментов не успел вовремя остановиться и обрушил свою палицу на мое предплечье. Я сдержала удар, но, думаю, кровоподтек останется во всю руку.

— Ты че лезешь, кобыла? — злобно тявкнул все тот же молодой милиционер. По-видимому, он был у них за старшего.

— Кто ж тебя так с женщинами научил разговаривать, молокосос? — пристыдил его Баранов.

Он запыхался от такого спринта и старался отдышаться, поэтому говорил, все время сбиваясь:

— У вас… что… пацаны, какие-то проблемы?…

Такой наглости они не ожидали, потому сначала опешили.

— Это у тебя сейчас проблемы будут, мужик. — И они ополчились уже против Баранова, но он как всегда среагировал по-своему.

— Свои проблемы я решаю сам, — после этих слов всучил по сотне баксов каждому.

Те растерялись еще больше и не знали, что делать с таким щедрым подарком. Воспользовавшись замешательством в стане врагов, так сказать, Баранов подхватил на руки Юрия, который, казалось, не подавал никаких признаков жизни, и понес по направлению к моему автомобилю.

Я последовала за ними, изредка посматривая назад, нет ли погони, но все было спокойно. Старший патруля подержал банкноту в руках, повертел ее, а потом сунул в карман. Остальные сразу же последовали его примеру.

Я распахнула дверцу, и Сергей положил Юрия на заднее сиденье. Он наконец-то пришел в себя и выдавал какие-то нечленораздельные фразы.

— Куда везти? — спросила я, уже сидя за рулем.

— Давай в третью Советскую, срочно, — крикнул Баранов. — Его нужно спасать, а то старикан с меня точно шкуру сдерет.

Ну вот, опять вляпались куда не следует. Неприятности просто преследуют нас по пятам. Теперь еще придется объясняться с Османовым-старшим. Он ведь ни за что не поверит, что мы сделали все возможное.

Сергей положил руку на переднюю панель, и я заметила, как у него трясутся пальцы. Он все еще не мог успокоиться и забыть это происшествие. Сдерживая дрожь в голосе, спросил:

— Как считаешь, без них тут не обошлось? Ну, ты понимаешь, о ком говорю?

— Да, понимаю, разумеется. — Я включила боковые огни и пошла на обгон. — Но, честно признаться, не знаю. В любом случае нам повезло, что его не забрали в отделение…

— А то что? — удивился Баранов, иногда он просто поражал меня своей недогадливостью.

— А то мы его сейчас везли бы не в больницу, а в морг! — объяснила я для особо одаренных.

* * *

— Пойми, старик, меня обложили со всех сторон, — волнуясь, говорил Сергей. — Гонят, как волка псами. Я в безвыходном положении.

Он налил себе еще сто пятьдесят граммов водки и осушил стакан залпом, как и предыдущие два. Но был совершенно трезв, как стеклышко, речь его оставалась такой же связной, как и до принятия на грудь пол-литра.

Я с интересом наблюдала за Сергеем, за его отчаянными попытками уговорить старика Османова не бросать нас в трудную минуту, но тот был непреклонен и неумолим. По-моему, я раньше Баранова поняла, что здесь нам делать и ждать больше нечего.

— Сергей, тебе не стоит больше пить, — сказал старик. — Светлая голова тебе еще понадобится. Так что оставь бутылку в покое.

Он подъехал на коляске к столу и отобрал у Сергея большую бутылку «Столичной», буквально выдрал из рук, приложив к тому немало усилий.

— Я, может, и держал бы себя в руках, но после такого удара, который ты мне, старик, нанес ниже пояса, знаю, что скоро загнусь окончательно.

Единственный человек, который еще был предан нам и мог оказать посильную помощь, отвернулся.

Обезглавленный труп Науменко уже был найден вчера вечером, а с ним еще два покойника, одного из которых просто соскабливали со стен и собирали в баночку. Юрка, любимчик Османова, отправился сразу же по прибытии в реанимацию. Какая-то бойня, одним словом. Старик переживал за своих людей больше, чем за общее дело.

Аслан ведь тоже приходился ему родственником, и теперь Османову-старшему придется смотреть в глаза членов семьи и долго объясняться по этому поводу. И молить аллаха, чтобы они приняли его извинения.

— Не нужно на меня так смотреть, Сергей, — сказал старик и отвернулся, — моя семья в опасности.

— Разве я не твоя семья? — резонно поинтересовался Баранов, с укором посмотрев на него.

— После того, как умерли моя внучка и сын, больше нет, — выдавил из себя старик и опустил глаза.

— Но почему ты вызвался помогать мне раньше? Причем безвозмездно?

— Хотел поправить ошибки прошлого, но если б знал, что все зайдет так далеко… — Инвалид провел указательным пальцем вдоль шрама на своем лице. — Двое моих парней погибли ни за что ни про что. Одного до сих пор собрать не могут, да и вряд ли им это когда-нибудь удастся…