Девушка с экрана. История экстремальной любви

Она идет за мной, нарочито медленно. Я дал себе слово с ней не связываться. Я оступаюсь, попадая в лужу, и кляну все про себя. А уж актрис в особенности. И завожу ее в первый русский магазин.

Я вижу, как глаза ее невольно округляются. Полки, витрины, прилавки забиты и заставлены всем так, что, кажется, место осталось только на потолке. Даже продавцам негде стоять. Мы поднимаемся на второй, кондитерский этаж: сотни видов конфет, тортов, пирожных, печений, шоколадов, зефиров, варений, компотов, булочек, выпечки. У нее разбегаются глаза.

— Я хочу эту булочку. И вот это пирожное, похожее на «Наполеон».

— Тебе нельзя сейчас есть.

— Почему?

— Это секрет, потом узнаешь.

— Тебе жалко? Я сама куплю!

— Я куплю, но только есть будешь дома.

— Не надо мне от тебя ничего, и вообще к черту вашу Америку!

Она фыркает и выходит из магазина на улицу. Я прошу удивленную продавщицу завернуть три булочки, три пирожных и ассорти шоколадных конфет.

Она стоит, ежится под дождем. И смотрит на меня.

— Что, жалко мне дать, жалко? Сам все съешь? Ты такой, вы все здесь такие!

Я едва сдерживаюсь и, если бы не предстоящее событие, расплющил бы этот пакет об ее голову.

— Я хочу домой, ты мне уже надоел.

Она явно нарывается, я не знаю, насколько мне хватит выдержки. Завожу машину и молча бью со всей силы в подлокотник сиденья. А машина здесь при чем? Арину бить нужно…

Почему женщина всегда должна доставать мужчину? Неужели Бог их для этого создал?

Мы только подъезжаем, нас встречают уже на пороге.

— Мадам, ваше пальто, — говорит метрдотель.

Она удивленно снимает, оставляя легкий шарфик на шее. Красивая шея, невольно отмечаю я, так бы и сломал!.. Придушив.

Появляется Саня Мартов и мягко улыбается:

— Здравствуйте, очень приятно.

Я представляю их друг другу.

— Рады, что вы к нам пришли. — Ей и мне: — Столик готов, все как заказывали. Я вас сам провожу.

Стол накрыт, как для заморского пира у патрициев. У нее широко округляются глаза.

— Это для нас?!

Я молчу. Она никак не верит. Нам отодвигают стулья, и тут же два официанта бросаются открывать водку, шампанское, соки, наливают и молниеносно исчезают.

Ее глаза начинают сверкать.

— Ариночка, несмотря на ваше поведение… Я не имел возможности присутствовать в январе на вашем дне рождении. Вы меня забыли пригласить! Поэтому я решил, что мы отпразднуем его вдвоем, не важно, в какой день и какое число. Лишь бы вам понравилось. Я выбрал этот скромный клуб, где все будут делать все, чтобы вам этот вечер запомнился. С Днем рождения, Ариночка!

Мы поднимаем бокалы, и я выпиваю до дна, она наполовину.

— Это сюрприз, о котором ты говорил?

— Это еще нет. — Я ухаживаю за ней, опуская на тарелку лоскутки разнообразной рыбы и красную икру.

— Алешенька, ты такой милый, ты мне так нравиться. А когда будет сюрприз? — глаза уже зажглись и горят.

— Позже.

— Всего один?

— Зависит от вашего поведения.

— Я буду вести себя очень хорошо. Как паинька.

Я делаю знак, и нам молниеносно наполняют бокалы.

— Вам водку, сэр?

Я согласно киваю.

— У нас так не обслуживают, — говорит удивленно она и окидывает взглядом зал. — Как красиво!

Подходит тяжелой кавалерийской походкой услышавший ее подлинную фразу Саня и говорит:

— Пойдемте, я вам покажу.

Она возвращается, и глаза ее горят еще больше.

— Алешенька, ты знаешь, что только один танцевальный пол стоит миллион долларов?!

— Это необычный клуб, — произношу я и наливаю Сане водку в хрустальный бокал.

— За изящную именинницу! — говорит Мартов, и мы пьем до дна.

Ариночкины глаза искрятся, она вся сияет.

— Можно подавать? — спрашивает Саня.

— Как, это еще не все?! — восклицает она.

Хозяин дает команду. Начинается пришествие и столпотворение. Три официанта носят на наш стол всевозможные блюда. Стол на четверых, но он уже заставлен, как и вспомогательный столик, так, что они начинают все ставить на свободные стулья. И говорят, что «обычные салаты» принесут потом.

— Это серьезно все нам? — не верит Ариночка.

— Это называется «французский банкет», — объясняет Саня и желает: — Приятного аппетита.

— Кто все это сможет съесть! — восклицает она.

— А вы пробуйте, не ешьте.

— Алешенька, ты волшебник.

Я вздрагиваю оттого, как она сказала. Я уже был один раз волшебником, теперь я хотел быть простым смертным.

— Чтобы вы были счастливы и нескандальны! — поднимаю я хрустальный бокал, наполненный официантом. Выпиваю.

Она сексуально улыбается:

— Алешечка, я хочу выпить за тебя!

Бокалы наполняются снова. Я говорю с официантами по-английски, чтобы она не понимала.

— Я хочу пожелать, чтобы ты всегда оставался таким же. Особенно в постели! И всегда так сказочно удовлетворял меня.

Я рассмеялся ее альтруистическому тосту. Мы чокнулись хрустальными бокалами и выпили. Я пил водку и запивал шампанским. Она с удивлением смотрела на меня.

— Я не знала, что ты умеешь пить.

— И я не знал…

Она смеется. Я достаю сверток из внутреннего кармана итальянского пиджака.

— А это вам, с днем рождения!

Начинает играть джаз-банд. Зал полон. Разговоры шелестят, как кроны деревьев. Она осторожно и с любопытством открывает продолговатую черную бархатную коробочку.