Девушка с экрана. История экстремальной любви

— Она выспрашивает у них все, а потом в суд пишет «телеги» — по пятьдесят страниц грязи и обвинений.

— Зачем?

— Деньги. В этой стране все сводится к деньгам.

— Алешенька, я так скучала по тебе.

Она прижимается лобком к моему бедру. Она великолепно выглядит. Сексуально накрашена. Хотя красивой ее не назовешь, но очень привлекательна. Подрезанные скулы, девичьи щеки, совсем не славянское лицо. Она могла бы быть моделью, только 70‑х, когда гремели Вильхельмина, Сюзи Паркер и Джин Шримптон. На всех обложках журналов мира.

— Алешенька, — она трется об меня, пока я нарезаю салат, — а ты скучал по мне?

— Очень.

— А ты хочешь меня?

— Безумно.

Влетают дети и балоболят что-то по-английски. Я с интересом смотрю на Арину.

— Ну, что они сказали? — Она улыбается и гладит младшего ангела. — Какой чудесный ребенок. И я такого же хочу. От тебя…

— Они понимают немного по-русски. Скажи что-нибудь старшему.

— Он просто маленький принц. Вы знаете, кто ваш папа?

Я перевожу.

— Да, — отвечают они. — Вот наш папа.

— Он мой король, — говорит она.

— Арина, не играйся.

— Я говорю абсолютную правду! Я привезла им подарки.

— Подарки, подарки! — верещат дети, поняв.

— Можно им дать сейчас?

— Угу.

Она уплывает, сексуально двигая бедрами. Я уже истекаю от желания. Как индейка в духовке. Через минуту она возвращается. И смотрит на мои светлые брюки.

— А мы можем пойти на несколько минут в ванную?..

— Нет, она не запирается.

— Как жаль, — искренне произносит Арина. И всем телом льнет ко мне. И только сейчас я замечаю, что она со мной одного роста и достаточно высока. Куда я смотрел раньше? Впрочем, мы никогда не стоим рядом. Ее треугольник вжимается в мой возбужденный барельеф. Пятно выступает на светлых брюках.

— Видишь, что ты наделала!

Она быстро опускается на колени и целует его через брюки.

— Мой большой малыш. Ему так хочется. А ты ему не разрешаешь. Потерпи, — говорит она с ним, — я сама безумно хочу тебя.

— Арина, не играй с огнем…

— Я хочу сгореть в этом огне. Я обожаю, когда ты… сжигаешь меня!

Влетают дети, демонстрируя русский танк и машину с Дистанционным управлением. Она улыбается красивыми губами и облизывает их языком.

Мы усаживаемся все за стол. Я наливаю по капле сладкого шампанского детям.

— За приезд нашей гостьи Арины!

Дети кричат что-то, она отпивает до половины, оставляя на краю хрусталя отпечаток губ. Она не ест приготовленное, а поедает меня глазами.

В семь часов вечера я подаю десерт, дети укладываются в девять. Если я смогу их затолкать: они перевозбуждены встречей с Ариной. Еще бы! Кто не перевозбужден…

Она поднимает бокал:

— Я хочу выпить за самый счастливый день в моей жизни: я сижу за столом с тремя Сириными сразу. За вас!!!

Я пью бокал с водкой до дна и запиваю шампанским. На десерт — клубника с малиной и мороженым. Она обожает мороженое. И ест его полчаса.

— Она у вас не замерзнет?

— Кто она? — не понимает Рина. Потом улыбается: — Она раскалена.

Арина пьет снова шампанское, с малиной, и рассматривает детей. Дети не укладываются до десяти вечера и играют с ней. Я укладываю их в спальне и захлопываю дверь.

Большой стол стоит посредине комнаты, убранный.

— Алешенька, я всегда хотела это сделать на столе! — Она садится мне на колени, и я чувствую сквозь две материи жар ее бедер.

Актриса пересаживается на стол и раздвигает ноги, обхватывая коленями меня вокруг талии. Она быстро расстегивает мою рубашку и бросает ее в сторону. Дрожащие от возбуждения ладони касаются моих сосков. Пальчики моментально влажнеют.

— Алешенька, как я обожаю твое тело!

Она склоняется и целует мою шею. Я — ее. Потом быстро сбрасывает свое одеяние. Шепчет:

— Поцелуй мои соски.

Я целую ее груди, небольшие, нежные. Она расстегивает мои брюки, спускает их, потом тянет меня на стол. Я не уверен, что стол выдержит тяжесть наших тел. Арина опрокидывается на спину и разводит ноги в воздухе. Стол как ствол: узкий, но длинный.

Она касается всего внизу.

— Алешенька, я так люблю его. И эти шарики…

Я слишком перевозбужден, чтобы заниматься с ней предварительными ласками. Да они ей и не нужны, она всегда была готова…

Она нежно и настойчиво вводит его в себя, выгибаясь. Я берусь за ее бедра, и буги-вуги начинаются. Я ввинчиваюсь, озверев от желания, а она искусно подбрасывается ему навстречу. Ее крепкий зад и тугие бедра естественно, без всяких усилий ловят каждое мое движение, каждый толчок, каждый зигзаг налево и направо и точно подставляют навстречу середину своего лона. Ее клитор скользит по коже моего ствола. Темп ускоряется, и все накаляется. Я делаю последние, уже звериные толчки.

— Да, Алешенька, да… в меня, в меня!..

Я приглушенно рычу, удивляясь, что стол под нами не рушится, — так взлетают ее бедра. И, закусив ее плечо, вдавившись до конца, изогнувшись нечеловечески в оргазме, мы кончаем вместе.

Она шепчет ласково, по лицу текут слезы:

— Хочу маленького от тебя.

— Что-что? — не понимаю я.

— Ничего, — говорит она и целует меня в губы.

Мы пересаживаемся на диван. Я целую ее тонкую сильную руку.

— Как сделать, чтобы я была с тобой все время, а не раз в два месяца, украдкой.