Девушка с глазами Герды

По всей вероятности, больная Амалия пыталась согреться. Спички-то у нее всегда были с собой… Нет ну знали же, все знали, что опасно играть со спичками!.. Вот… доигралась.

Что-то вспыхнуло, пламя перекинулось на шторы. Погода стояла засушливая, дом занялся быстро. Как на беду, Амалия отправила Марту на другой конец города – уверила, что с ней все будет хорошо. Марта подрабатывала у аптекаря, и сегодня они как раз делали порошки, в том числе и от жара – для Амалии… Девушка осталась в доме одна.

Когда Марта вернулась с лекарством, которое должно было помочь Амалии, увидела, что дом горит.

Старое сухое дерево пылало бойко и весело, потрескивая и шурша…

Дом горел уже давно, пламя озаряло ночь кошмарно ярким светом, звук пожираемого стихией дерева страшно отдавался в ушах, словно ломались и трещали собственные кости. Горожане по цепочке передавали ведра с водой, стараясь затушить пожар. Но было бесполезно.

Кай тоже встал в ряд, тоже передавал ведра, а потом… потом ему показалось, что он слышит голос Герды.

Боль в сердце стала невыносимой.

Внезапно крик Марты прорезал ночь, перекрыв все остальные звуки. Крыша дома рухнула, провалилась внутрь. Столб искр взметнулся в чернильное небо.

На мгновение воцарилась тишина.

Раздумывать было некогда. Вылив на себя ведро воды, Кай ринулся в горящий дом.

Пламя обжигало, но он ощутил жар с удовлетворением. Горячо! Давно он не чувствовал ничего подобного. Наконец-то стало тепло! Жарко. Почти невыносимо.

В одной из комнат он чудом разглядел лежащую на полу девушку.

Он приподнял ее, кое-как обернул скинутой исходящей паром курткой, прижал что было сил одной рукой к себе, и, прикрывая лицо согнутой в локте другой рукой, выскочил, почти вывалился в окно…

Упав на землю, он думал только об одном – не причинить вред хрупкой ноше. Поднялся, сделал несколько шагов в сторону от горящего дома, и сам обессиленный опустился на траву.

Он всматривался в потемневшее от гари лицо девушки, когда она приоткрыла глаза.

– Герда? – прошептал Кай и отшатнулся.

Сердце обожгло как огнем.

Подбежавшая Марта голосила и рыдала, люди, которые так и не смогли погасить пламя, оттеснили Кая от девушки. Немного помедлив, он сделал шаг назад, другой… развернулся и опрометью кинулся прочь. Он не хотел видеть эту девушку. Она напомнила ему Герду. Но это же была не она! Спасение казалось таким близким, когда он заглянул в ее глаза… и тут же надежда потухла, мгновенно, ведь это была совсем другая девушка. И ее звали Амалия.

Девушку устроили в булочной. Марта не отходила от нее ни на шаг.

Амалия быстра шла на поправку – она совсем не пострадала от пожара, и ее лихорадило все меньше, только пару раз в бреду она звала какого-то мужчину. Это было очень странно, ведь никто в городе не замечал, что она могла быть влюблена…

Когда она в первый раз пришла в себя, сразу попросила привести к ней того, кто спас ее. Но Кая не смогли найти. Он днями бродил по городу, уходил рано утром и возвращался поздно ночью, когда все уже давно спали.

По совершено необъяснимой причине он не хотел видеть эту девушку.

Ему отчего-то было страшно.

Но покинуть комнату, в которой на столе стояли розы, он не мог.

То, что дом сгорел, было к лучшему – так сказала Марте Амалия. И объяснила, что ту больше ничего не связывает с прошлым. И правда. Интересный одинокий пожилой аптекарь после пожара очень обеспокоился физическим и душевным здоровьем Марты. Она, которая вообще не умела кокетничать, смущалась и робела, краснела, как молоденькая девушка, но каждый раз так радовалась, когда аптекарь приходил проведать ее и Амалию! Правда, он ничего не смыслил в цветах, но зато не скрывал своего интереса к молчаливой скромной женщине. Марте он тоже был по душе.

А Кай… до него доходили слухи, что девушка выздоравливает, и было достаточно. Странно, но становилось теплее. А еще Кай привык к этому городу.

Он даже думал о том, что если ему и придется вскоре умереть, он хотел бы умереть здесь – тут так много роз. Белых и красных. Поначалу они раздражали его и злили – понемногу он их полюбил. Кай чувствовал, что иногда словно оттаивает – боль не так сильна. Наверное, это было предвестником конца. Ну, значит так тому и быть.