Девушка с картины (ЛП)

— Ваш отец уехал в Брайтон. А Филипс хочет, чтобы вы поднялись на чердак.

Я села и покосилась на поднос, чувствуя сильный голод.

— Зачем на чердак?

— И прямо сейчас, мисс. — Мэйбл открыла двери моей гардеробной, вытащила платье. — Неужели думаете, что Филипс вас расстроит?

Я потянулась за куском тоста и покачала головой.

— Ну же… Поднимайтесь и посмотрите, чего он хочет.

Девушка положила платье на кровать:

— Я вернусь через пятнадцать минут.

Но я была готова через десять. Нервничая от неизвестности, я поднялась в студию.

Комната преобразилась: стены в дальнем углу были покрыты темно-красными обоями. Мольберт был разобран и сложен возле двери. Не видно следов ни одной моей картины. Шезлонг стоял под окном, где когда-то красовался мольберт. Мне стало плохо от увиденного. Филипс стоял на четвереньках и подклеивал обои. Он оглянулся, затем вскочил на ноги и ухмыльнулся.

— Не знаю, почему ты так светишься, — грубо бросила я.

— Сейчас поймете.

Он подвел меня к стене, пахнущей обойным клеем.

— Видите разницу?

— Все картины пропали.

— Нет. То есть, да. Но есть еще кое-что. Посмотрите внимательно.

В полном замешательстве я посмотрела на стены, перевела взгляд на окна, потом опять на стены.

— Что ты сделал с маленьким окошком? — спросила я. — Куда оно делось?

Филипс, казалось, вот-вот лопнет от возбуждения.

— Оно за стенкой! — Он похлопал по обоям. — Вот за этой.

Я, все еще не понимая, пожала плечами:

— И?

— Как и все ваши картины.

Мои губы растянулись в улыбке.

— Ты возвел новую стену?

— Сначала я подумал, что мог бы просто замуровать нишу и оставить там ваши картины, чтобы однажды вы могли их снова достать. Но потом, я придумал, что надежнее будет сделать тайник.

Он дотронулся до губы. Только сейчас я заметила, что они распухли, а нос разбит.

Я протянула руку, но он отмахнулся.

— Все в порядке. Смотрите.

Филипс отодвинул шезлонг от стены и наклонился.

— Здесь маленькая дверь.

Он прощупал стену и нашел ее.

— Вам нужно просто нажать, и дверца отворится.

Он тихонько нажал на стену, и вдруг маленькая, не больше метра, дверь открылась.

— Даже я смогу поместиться внутри. Ну а уж вы — тем более. Попробуйте.

Я посмотрела на него, он кивнул. Я опустилась на колени и с трудом протиснулась в маленькое пространство крошечной комнатки, похожей на узкий шкаф. Почти два метра в длину, а может чуточку больше. Полностью вытянуть руки у меня не получилось. Значит, скорее всего, метр в ширину. Потолок нормальной высоты, я спокойно встала. С одной стороны стены находилось маленькое окошко.

— Ну как? Вам нравится?

Филипс смог пролезть в комнатку лишь сжав широкие плечи. Он встал и стряхнул пыль с брюк. Места почти не осталось, и мы вынуждены были встать очень близко друг к другу.

— Чудесно. И необычно. Это действительно часть моей комнаты?

Филипс усмехнулся:

— Я всего лишь замуровал нишу. С другой стороны дома ее не видно. Там трубы. Но все выглядит хорошо. И потом я поменял цвет стен, поэтому кажется, что все другое.

Я в изумлении оглянулась:

— Так это настоящая тайная комната. Как у священников.

Филипс посмотрел на меня.

— Я знаю, у вас неприятности. И знаю, что у мистера Форреста бешеный нрав.

Он снова дотронулся до губы.

— Так это дело рук Эдвина? — Я не могла поверить.

— Лучше, если он ударит меня, чем вас, — ответил Филипс. — Похоже, он бьет свою жену?

Эта мысль никогда не приходила мне в голову. Я испугалась, что Филипс прав.

— О, не думаю.

Необъяснимо, но мне почему-то хотелось защитить Эдвина.

— Это было только один раз, и тогда был плохой день, ну а потом я сама виновата — разозлила его…

Филипс недоверчиво смотрел на меня. Я умолкла.

— В любом случае. Неважно, — спохватилась я. — Посмотри на эту комнату.

Но Филипс не отводил от меня взгляд.

— Как и сказал, сначала я хотел спрятать ваши работы, чтобы однажды вы смогли взять их. Но после подумал, что вам нужно место, где вас никто не найдет.

Под его проницательным взглядом мне стало неловко.

— То есть мои работы…

— Они здесь. — Парень показал на угол. — Вспомнил, как однажды вы попросили свернуть их. Я убрал картины подальше от окна, чтобы они не поблекли. Куда не доходит солнце, я проверял. И краски ваши тоже там.

В противоположном углу стояли аккуратно сложенные палитра, кисти и краски.

Я ахнула. Все картины были на месте. Все, кроме «Марианны» и нескольких набросков Эдвина, которые я успела спрятать в шкафу на другой стороне чердака.

— Я сожгу мольберт и некоторые рамы, — продолжил Филипс, — чтобы у вашего отца не осталось сомнений. То же самое я сообщил мистеру Форресту. Он хотел заполучить некоторые из картин.

— Правда?

Интересно, не для клубной ли галереи? Возможно, таким образом, он хотел помочь мне, так же, как и Филипс.

— Значит, у него ничего нет?

— Нет. Не видать ему ваших картин!

Филипс вздумал принимать решения за меня. Я почувствовала легкое раздражение.

— В любом случае, это все. Но вам не стоит часто подниматься сюда.

— Отчего же?

— Приходите, если только очень нужно. Будете часто здесь появляться, пойдут домыслы. Люди догадаются. И петли на дверях проявятся, если их постоянно открывать.