Девушка с хутора

— Погоди, погоди... Сейчас... Твой батька был у нас в хате.— Даша опасливо посмотрела по сторонам.—И еще один человек был. Сидят, разговаривают...—Даша снова посмотрела вокруг себя.—Вдруг входит Степа, такой испуганный! «Там, говорит, — какие-то двое на улице стоят и все через плетень заглядывают. Увидели меня и за деревом притаились». Поняла? И вот отец твой и тот человек, что с ним был, как распахнут окно, да как выпрыгнут! И через нюркин двор убежали. А собаки лай подняли. Мать моя твоему отцу вдогонку фуражку бросила, а он, должно быть, не видал и не поднял ее. А утром приходит из правления один казак и говорит: «Покажите фуражку, что воры обронили». Это уже нюркина тетка раззвонила. А мама говорит: «То не воры обронили, то в сарае у нас давно старая шапка валялась, а собака ее вытащила. Мы сами думали, что чужая, а, как разглядели, видим—наша». А казак свое: «Покажите». А мама ему: «Да я, ее уже спалила. От нее одна зараза». Казак и ушел. Тут мы и давай фуражку прятать. А теперь я ее и принесла тебе. Вот и все.

— Нет, не все... А что у вас отец делал? Зачем ему бежать было? Не понимаю. И кто еще был у вас с отцом?

— Кто был—не знаю. Я сама его первый раз видела. А убежали они потому... Ты смотри, чтобы никто не знал, а то... Олька, ты молчи про это. Я сама не знаю, что они говорили, только если кто узнает, отец сказал—арестовать могут. Они там говорили про лелькиного отца, еще про кого-то, про Мишкиного отца Ивана Макаровича. Кабы я знала, я бы слушала, а то мне неинтересно, я и не слушала. А когда они бросились бежать, гут я испугалась. Вот видишь как.

— Теперь я знаю,—тихо сказала Оля.—Только я боюсь... А ты боишься?

— А то нет?

— И Нюрка сегодня в школе болтала про это. Ох, и злая она на меня.

— Она теперь с Лелькой дружит,—грустно сказала Даша.— А бывало мы с ней сойдемся у плетня и все разговариваем, разговариваем... Она неплохая была, я знаю... Это тетка у ней ведьма. Нюрка до Лельки тянется, в барышни лезет.

— Да... А ты в школу не ходишь?—осторожно спросила Оля.—Давай я тебя научу грамоте.

— Смеешься?

Оля побежала, принесла тетрадь, карандаш.

— Гляди. Видишь домик, а посередке перегородка. Это «а». А вот это...—и Оля показала еще две буквы. Даша конфузилась, боялась, как бы не осрамиться, морщила лоб, старалась угодить неожиданной учительнице.

— Нескоро выучишь ты меня.

— Нет, скоро,—храбрилась Оля.

— Чудная ты, — Даша с удивлением посмотрела на подругу. — Ну да ладно... Я еще приду...

Она ушла.

— Ты что?—спросил отец, когда Оля вернулась в хату.

— Ничего... Даша приходила. Фуражку...

— Как?—насторожился отец.

— Я спрятала... Боюсь...

Отец встал.

— Ты что же? Может, думаешь, что я на самом деле вор?

— А?—Оля растерялась.—Что ты, папа... Я не думаю. Я и не думала. Я... я знаю. Я все знаю... Даша мне сказала...

— Что сказала?

— Папа, ты...

Она запнулась. Потом набралась храбрости и спросила тихо:

— Ты... большевик? Да?

Отец удивился.

— А ты понимаешь, что это значит?

— Понимаю. Это...

Но тут кто-то вошел в сени, и разговор их оборвался.

VI

Покончив с уроками, Нюра вышла за ворота, села на лавочку и стала смотреть на закат. Раскаленное докрасна солнце уже коснулось верхушки старой большой шелковицы. Листья ее затрепетали, и Нюре казалось, что. от нестерпимой жары они вот-вот загорятся, скрутятся и почернеют. Солнце опускалось все ниже и все багряней сверкало между спутавшимися ветвями.

Нюра невольно зажмурилась и долго сидела так, плотно закрыв глаза. Однако солнечный свет проникал и сквозь веки, и ей казалось, что она видит тысячи огненных точек, рассыпанных на черному полю. Ее еще издали окликнула Рая:

— Чего это ты сидишь одна?

— Так... Гляди...—Нюра показала рукой на закат.

Рая посмотрела, вздохнула и сказала тихо:

— Красиво! Точно ризы на иконах.

— А по-моему совсем не ризы. Похоже на большую-большую печку, а в печке солома так и полыхает! А облачка—это пекутся булочки. Видишь, какие подрумяненные.

— Выдумаешь тоже... Печка... Совсем неинтересно.

— А иконы интересно? Иконы всегда темные, скучные.

— Неправда.

— Нет, правда.

Умолкли. Рая, наконец, спросила:

—- К Лельке пойдешь со мной?

'— Не знаю... Не хочется... А что там делать?

— Сегодня у нее и хлопцы будут.

— Мишка? Не люблю я его. Вообще без мальчишек лучше.

— Конечно. Хотя... смотря какие... Мне, знаешь, какие нравятся? С которыми можно разговаривать про мечты и про разное такое интересное. Только им скажешь, а они потом все раззванивают, еще и смеются.

— Гляди, гляди!—снова показала Нюра на закат.

Солнце скрылось за камышовой крышей. Крыша сразу потемнела, стала почти черной, а все небо охватило ярким пламенем.

— Это завтра ветер будет.

— Ветер?-—равнодушно переспросила Рая. Мысли ее были за-няты другим. Она несколько раз порывалась что-то сказать Нюре, наконец, решилась и шепнула ей на ухо:

— А Мишка... в Лельку влюблен.

— Чего?—сразу не поняла Нюра, потом рассмеялась.—Брось глупости.

— Честное слово! Он ей записку прислал.

— Какую?

— «Позвольте с вами познакомиться».

— Так они же и так знакомы.

— Фу, глупая, не понимаешь. А как же пишут? Так всегда и пишут, если ухаживают.