Девушка с прошлым

Дружба дружбой, но кое-какие дела надо бы делать врозь.

Марина выглянула в коридор – никто ее возвращения с работы не заметил. Она подошла к телефону, чтобы набрать “02”, но передумала: пусть на этот труп наткнется дворничиха. Она прибирается на лестнице как раз в восемь утра.

Марина глянула в зеркало над телефоном – мутное, с потрескавшейся по краям амальгамой. Осталась недовольна своим торжествующим видом и, сделав сонное выражение лица, пошла в комнату.

Катька спала крепчайшим сном, дыша духами и туманами – в сизом угаре от выкуренных сигарет, в облаке дрожжевого запаха дешевого шампанского. Марина открыла окно.

Улица уже заполнялась звуками большого города, которые к полудню здесь становились просто нестерпимыми. Вот он, большой город – Петербург, наивная мечта девочки из провинции, которую все десять школьных лет готовили в чему-то прекрасному и неведомому, муштровали “музыкалкой”, иностранными языками и морочили детскую голову разговорами о великом поприще… Марина, как это бывало с ней всегда, когда она принималась рассуждать о своей незадавшейся жизни, перешла на отстраненное третье лицо.

За окном падал снег, большими хлопьями. Этот снег был невыносим для нее. В который раз в голову полезла все так же строка: “А наутро выпал снег после долгого дождя. Этот снег убил меня…” Марина, не сдержавшись, заплакала. Вновь нахлынули воспоминания о событиях последних лет…

* * *

– Мариша, я должна познакомить тебя со Станиславом Трофимовичем. Это очень порядочный человек, – сказала ей однажды мама с такой выразительной интонацией, что она все поняла. Комментарии не требовались.

Прежде мать ее ни с кем не знакомила. Время от времени у нее появлялись-таки друзья-мужчины, но в дом к Войцеховским – маленькой семье, состоящей из Анны Леопольдовны, учительницы русского языка и литературы, и ее дочери-школьницы Маришки – они не заглядывали. Анна Леопольдовна всегда боялась “нанести психологическую травму своему ребенку”, как говорила она своим подругам. Она искренне желала быть идеальной и безупречной матерью, не дающей дочери ни малейшего повода для сомнений в своей нравственности.

Отношения между матерью и дочерью трудно было назвать искренними и открытыми. Точнее, они были просто фальшивыми: Анна Леопольдовна скрывала от дочери абсолютно все, вплоть до ее происхождения. Когда в положенный период любознательного отроческого возраста Мариша задала вопрос о своем отце, мать поджала губы и заявила, что имя этого человека недостойно даже произнесения.

– Мам, а как же тогда с моим отчеством Андреевна? Его что, тоже нельзя называть вслух, а?

– Я повторяю, – отрезала Анна Леопольдовна, не отреагировав на остроту, – твой отец был недостойный человек, и я не хочу о нем говорить! Надеюсь, что ты не пойдешь в него.

– Слушай, а если он был таким недостойным, на фига ты меня от него родила?

– Перестань говорить такие вещи о своей матери! – Анна Леопольдовна перешла на визгливый учительский крик. У нее, кстати, и в школе была кличка: “Электричка”. Всегда заводилась с места в карьер и начинала кричать дурным голосом. – Я и так пожертвовала собою ради тебя. Я ночей не спала, когда ты родилась, сколько я с тобой натерпелась!

– Отстань ты со своей жертвенностью, – заорала уже и Марина. – Ты невыносима со своими упреками: родила, не спала, пеленки стирала… Никто не заставлял! Могла бы и аборт сделать!

– Я из католической семьи, – гордо оскорбилась мать.

После нескольких таких стычек обе окончательно поставили крест на задушевных разговорах.

Назойливая жертвенность матери была самой ужасной чертой ее характера. Поэтому, когда после летних каникул перед седьмым классом Анна Леопольдовна со значением сообщила своей дочери о каком-то очень порядочном человеке, особо отчетливо выговаривая слово “очень”, Марина испытала небывалое облегчение: наконец-то мать перестанет врать и изображать из себя нечто исключительное. Наконец она нашла кого-то, достойного своей высокой нравственности.

Мать, смущаясь – что было просто невероятно! добавила, что Станислав Трофимович работает военруком в их школе (Марину она из педагогических соображений в свою школу не отдала), но вообще-то у него, только что вышедшего в отставку из неких органов, есть шансы на другие перспективы, и он их непременно реализует.

В назначенный день Станислав Трофимович заявился знакомиться с дочерью невесты. В квартиру вошел полноватый сорокалетний дядька с висячими усами не совсем симметричной длины и маленькой, какой-то плюшевой головой, складчатой на затылке. Примечательной особенностью этой головы было то, что она вращалась едва ли не вокруг своей оси, оставляя при этом совершенно неподвижной шею. К разочарованию Марины, весь вид жениха свидетельствовал не столько о его гениальности, сколько о железном медицинском алиби, так определила она для себя. Выгнув грудь и втянув живот, жених с заблестевшими глазами стал озирать свой будущий дом.