Девушка с синей луны

Монах не ответил; сидел, уставясь в центр стола, даже пиво, похоже, не доставило ему удовольствия. Пропускал бороду сквозь пятерню, вытягивал губы трубочкой; думал.

– Мне нужны на завтра фотки Дианы, – сказал вдруг.

– На послезавтра, – сказал Добродеев. – И то, если она выйдет из дома.

– Выйдет! Мы позовем их с Мариной в гости, скажем, на одиннадцать утра. Пообщаться. Пусть твой папарацци сидит у дома и ждет. Кстати, надо бы позвонить Марине, как они там.

Добродеев потянулся за мобильным телефоном.

Девушки были в порядке. Диана все еще спала, вернее, напилась чаю и успокоительного, и снова спала, а Марина сидела рядом, читала. На тему ночных событий они не говорили, Марина побоялась задавать вопросы подруге.

– Пригласи их на завтра! – подсказал Монах.

– Мариночка! – рассыпался Добродеев. – Ждем вас с Дианой на второй завтрак, часиков на одиннадцать. К Олегу. Сможете? Почему? – С минуту он слушал молча, потом сказал: – Конечно! Будем обязательно.

– Что?

– Диана совсем плохая, на завтра не получится. А послезавтра похороны Леонида. Мы приглашены. В двенадцать. Я сказал, что мы будем.

– Прекрасно! – вырвалось у Монаха. – В смысле, очень грустно. А потом затащим их к Митричу обедать. Заодно и поговорим. Привезешь с собой папарацци на кладбище.

– Зачем тебе ее фотографии, Христофорыч?

– Чтобы ничего не упустить. На всякий случай.

– А с Мельником что? Надо бы поделиться.

– Наши пути – непересекающиеся прямые, Леша. Мы сами по себе, он сам по себе. Мы не обязаны делиться информацией. И потом, что ты собираешься ему рассказать? Домыслы, фобии нервной барышни, дурные сны?

На лице Добродеева отразилось сомнение…

* * *

…Марина сидела у постели Дианы, глубоко задумавшись. На коленях – раскрытая книжка. Она смотрела на бледное измученное лицо подруги и спрашивала себя: что делать? Что им делать? Диане совсем плохо, она и раньше была со странностями, а сейчас, похоже, кризис… или как это у них называется? Странности… а кто вообще нормальный? У всех бзики. Милые или раздражающие. Она, Марина, например, любит шампанское – как выпьет, начинает хохотать, готова танцевать на столе, однажды в платье как была прыгнула в бассейн. Это нормально? Один знакомый все время перетирает влажными салфетками вилки и ложки в ресторане, другой все время оглядывается, говорит, что за ним следят – вроде в шутку, а может, всерьез. Так и Диана, неуверенная в себе домоседка, не умеющая общаться с людьми, скрытная, молчаливая. А она, Марина, думала, что знает о ней все. А тут, оказывается, ночные грабители, а она ни словечка! И Денис! Уму непостижимо. Диана говорила, что брат в Бразилии, у него семья, двое детей, девочки, Ия и Диана, бизнес. А не приезжает в гости, потому что далеко и дорого. А он, оказывается, убит! А она даже имена его детей выдумала. Все, как в их жизни: Денис, Ия, Диана. Что это? Может, неправда? Не может быть правдой! Олег обещал съездить на кладбище и позвонить. Не позвонил. Забыл? Или?.. Марина ежится и невольно прислушивается к звукам и шумам дома. В квартире стоят ранние сумерки, вещи потеряли четкость, в углах темнота. Диана спит, лицо ее спокойно. Марине вдруг кажется, что подруга не дышит, и ее охватывает мгновенный ужас. Она кладет руку на лоб Дианы – лоб прохладен; она берет руку Дианы, пытается нащупать пульс. Пульса нет. Новый укол ужаса. Она пытается нащупать пульс на собственной руке… и не может. Она рассматривает руку, прикладывает большой палец, потом указательный к синей жилке изнутри запястья… ничего. Да что же это! Успокойся, приказывает она себе. Попробуй еще раз. Есть! Есть пульс. Теперь у Дианы. Вот здесь. Она кладет руку на руку Дианы. Господи! Есть. Живая… Идиотка, вообразила себе. Она спит. Пусть спит. Ей нужно спать. А что делать, когда проснется? Тащить к психиатру? Чтобы он сдал ее в психушку? Она смотрит на подругу, все еще удерживая ее руку. Почему-то оглядывается на дверь. В квартире тихо… кажется. Марина прислушивается. Ее колотит в ознобе. Через открытое окно тянет вечерней свежестью. Надо бы зажечь свет… нельзя, пусть Диана спит.

Марина поднимается и идет к двери. Оглядывается. Лицо Дианы не различимо в темноте. Марина идет в кухню, включает свет, щурится, чувствуя такое облегчение, что перехватывает дыхание. Никого. Включает электрочайник, достает чашку, сыплет заварку. Вскрикивает от звуков штраусовского вальса, выхватывает из кармана мобильник. Олег!

– Мариночка! – слышит она рокочущий бас Монаха. – Как вы?

– Олег! – почти кричит Марина. – Как хорошо, что вы позвонили. Диана спит. Целый день, я дала ей снотворное. А я здесь… останусь на ночь. Пыталась читать, не могу, все думаю… вы что-нибудь узнали? Про Дениса…

– Денис мертв, Марина. Мы видели его могилу.

– Я надеялась, что это неправда, что он жив!

– Нет. Так что ночью был не он.

– А кто?

– Понимаете, Мариночка, Леша считает, что никого не было, все это воображение Дианы. Она воображает, что Денис жив, что ночью у нее кто-то был, причем открыл дверь своим ключом. Ей так легче. Убийство Леонида…

– Вы тоже так считаете? – перебивает Марина.

– Не знаю, Марина.