Девушка с синей луны

– Он что, тоже поет?

– Нет, он скорее пишет письма. Вернее, отвечает. Коллега Леши, журналист.

– Я его знаю, – сказала Диана.

– Знаешь? – удивилась Марина. – Откуда?

– Это друг моего знакомого, у него была старинная машина, я тебе рассказывала.

– Преподаватель истории из нашего педа? Помню!

– Никита Косач? – включился Добродеев. – Машина «Мерседес-Бенц», довоенная, ее весь город знал. Я видел его раз или два, он заходил к Майклу.

– Что он за человек? Бабник? – спросила Марина.

– Бабник? Почему бабник?

– Ну как же! Исчез без всякого объяснения, без звонка, слова не сказал. Просто перестал звонить и отвечать на звонки. Диночка очень переживала. Несерьезный товарищ, не уважаю таких.

Добродеев и Монах переглянулись.

Появившийся Митрич прервал паузу. В руках у него была скромная бутылка «Moët & Chandon».

– От всего сердца! – сказал Митрич и поставил бутылку на стол.

Марина захлопала в ладоши и закричала:

– Обожаю шампанское!

Монах подумал, что Леонид и печальная церемония уже забыты начисто. Они остались в прошлом, которое стремительно удалялось. Или это они стремительно удалялись, а прошлое проваливалось в преисподнюю вместе с брачным аферистом, которому не пофартило. Добродеев меж тем уже сдирал фольгу с бутылки. Марина подставила бокал. Монах встретился глазами с Дианой. Она смотрела на него в упор, и было что-то в ее взгляде, что заставило его почувствовать себя неуютно. Она словно спрашивала: «Что ты знаешь? Что ты задумал? Ты друг или враг?» Он вдруг почувствовал непреодолимое желание растереть руку, там, где синяки, ему показалось, он испытывает тупую ноющую боль. Черт, подумал он вдруг, не хочу! Пусть майор сам копается в этой грязи. Я пас. Я толстый, я пессимист, я не верю в человечество, у меня наконец сломана нога. Может, никогда не срастется, и гипс на всю оставшуюся жизнь. Буду таскать, как каторжник пушечное ядро. Я стар, я устал, я хочу лежать на своем большом диване, читать древних философов и плевать в потолок. Или с балкона. Надоели! И ключи пусть вернут. Жорик с Анжеликой и Лео Глюк-Добродеев. Хватит! Достали! Заботой, дурацким оптимизмом и прыжками, овсяной кашей и сайтами знакомств. Все. Хорош. Не хочу больше. Ничего. Врать, притворяться, выпытывать, совать нос во все дыры. Какая мне разница, кто? Пошли все вон! Мы, волхвы, над толпой.

– Олег, о чем вы задумались? – позвала Марина. – У вас такое лицо… что-нибудь случилось?

Монах вздрогнул и рассмеялся невольно. Они смотрели на него вопросительно.

– Когда в толпе ты встретишь человека, который наг, – продекламировал он, завывая, – чей лоб мрачней туманного Казбека, неровен шаг; кого власы подъяты в беспорядке; кто, вопия, всегда дрожит в нервическом припадке, – знай: это я!

Они смотрели, не понимая.

– Случайно вспомнилось, – сказал Монах. – Из Козьмы Пруткова. Вдруг почувствовал, что это про меня.

– Ну что вы, Олег, это не про вас! – воскликнула Марина. – Вы совсем не такой! В стишке какой-то псих… честное слово!

Добродеев ухмыльнулся и подмигнул. Монах почувствовал себя по-дурацки – разнюнился, слабак.

– А мне шампанского? – потребовал.

Они выпили. Марина расхохоталась. Диана порозовела, лицо ее уже не было таким бледным и несчастным. Она даже попыталась улыбнуться…

Добродеев опять принялся за репортерские байки, изрядно присочиняя при этом. Под занавес Монах вдруг вытащил из папки плоский бумажный пакет, протянул Диане. Сказал, глядя ей в глаза:

– Диана, я долго колебался, не знал, как поступить. Это вещи, которые вы подарили Леониду, их передала его квартирная хозяйка. Возможно, вы захотите сохранить их на память…

Она мгновенно побледнела, лицо словно усохло. Взяла пакет, осторожно развернула. Уставилась на серый шелковый шарф и синюю с золотом лошадку.

– Лошадка разбилась, я позволил себе склеить…

Диана сглотнула. Марина положила руку ей на плечо.

– Это не тот шарф. – Голос хриплый, безжизненный. – Лошадка моя… я подарила, да. Она разбилась?

– Случайно упала.

– Диночка, ты уверена, что не тот? – Марина взяла шарф, развернула.

– На нем синяя кайма по краю, на том ее не было. Этот плохой, с дефектом…

– Откуда же он взялся? – удивилась Марина. И вдруг охнув испуганно, закрыла рот рукой.

– Может, его купили в вашем бутике? – спросил Монах.

– У меня такого не было. Их покупают не очень часто, я веду учет, какие больше спрашивают. Диночка, может, ты подарила кому-нибудь, вспомни.

Диана покачала головой; вид у нее был растерянный, она напоминала шарик, из которого выпустили воздух.

– Нет, он валялся где-то… – Она потерла лоб.

Добродеев, не одобряющий подобной шоковой терапии, смотрел хмуро. Марина обняла Диану, прижала к себе:

– Наверное, нам пора. Спасибо, мальчики. Пойдем, Диночка.

Диана, казалось, перестала понимать, где находится. Она безучастно поднялась и, не прощаясь, пошла к двери. Добродеев поспешил следом. Марина чмокнула Монаха в макушку, шепнула: