Девушка с тату пониже спины

У меня еще немножко шла кровь, все болело, и я совсем запуталась. То, что случилось, начинало до меня доходить, и меня прямо тошнило, когда я об этом думала. Дикость какая-то. Я была его девушкой; мы говорили о сексе и очень открыто всякое такое обсуждали. Я только что помогла ему понять, как достичь при мне оргазма. Я помню, что была из нас двоих более сексуальной. Если бы он в тот вечер попросил меня заняться сексом, думаю, я бы сказала «да». Я не понимала, почему он со мной обошелся вот так. Он что, думал, надо на самом деле «присунуть»? У него, как мне помнится, столько вины было связано с сексуальным поведением — столько вины и столько страха. Может, он думал, что так будет без вины и без стыда? Может, как и подрочить, ему было проще, если я не принимала активного участия в процессе. Не знаю. Но он принял решение без меня. Все это было не про нас, а про него. Мне было грустно, я чувствовала, что меня предали. Я думала, что на самом деле дорога ему — но едва ли кто-то, кому ты дорога, стал бы так поступать. Но я все равно хотела, чтобы у нас все было хорошо.

Самое странное, что, хотя Джефф и попросил прощения, и сказал, как ему плохо, я не помню, чтобы он вообще спрашивал, каково все это было мне. Я повела себя, как большинство девушек — просто стала жить дальше. Я мало о таком знала. Я не знала, что секс так часто бывает не по согласию, что поверить трудно. Сексуальное насилие, по сути, так распространено, что сейчас мы проводим большие кампании, чтобы научить мальчиков и молодых мужчин, что это такое — получить согласие.

Но мне было семнадцать, и я хотела нравиться своему парню. Я по-прежнему хотела быть с ним — я с ним и осталась. Мы продолжали встречаться и через пару месяцев стали регулярно заниматься сексом. Во второй раз я попыталась притвориться, что это был первый. Я даже пошла потом к маме и сказала, что лишилась девственности. Но это было враньем, и я бы соврала сейчас, если бы сказала, что мне не казалось — для меня все испорчено. Мое доверие разбилось вдребезги — не только доверие Джеффу, но во многом и доверие кому угодно. У меня отняли мечту о прекрасном памятном мгновении близости между двоими — да так, что я и оглянуться не успела. Он ее отнял. Я тогда этого не понимала, но теперь знаю, что стала из-за этого жестче, и это необратимо. Потом еще много лет, когда дело доходило до секса, я была лишена роскоши просто быть собой. Чаще всего я слишком оборонялась и настораживалась, предполагая, что парень хочет причинить мне боль или слишком много взять. Бывала я и слишком бездумной, почти не в себе, словно сам секс для меня не очень-то много значил. Я говорила себе, что могу заняться сексом с любым, если захочу, даже если ничего к нему не чувствую. Ни та, ни другая версия у меня не была настоящей.

Хотела бы я сегодня сказать, что секс для меня больше не связан с неловкостью и самозащитой. Но это не так. Если речь не о постоянных отношениях, я настороже. Я хочу быть той, кто принимает все решения. Мне нужно побыть с человеком какое-то время и начать по-настоящему ему доверять, прежде чем секс станет веселым и свободным. И вот тогда мне все нравится. Я ведь очень сексуальная цыпа. Но первый опыт не подготовил меня к радостному путешествию туда, где я нахожусь сейчас. Женщины, как и мужчины, достойны того, чтобы наслаждаться сексом и приходить к этому по своей воле.

У стольких девушек бывали ночи вроде моего первого раза — а то и хуже. Некоторые девушки просыпаются от того, что друг или их парень занимается с ними сексом. На кого-то жестоко нападают в людных местах или прямо у них дома. Одну из шести женщин насилуют. Из них сорока четырем процентам еще нет восемнадцати.

И каждый раз, как женщина рассказывает о том, что подверглась сексуальному насилию, все начинают высказываться. Про эту главу тоже будут высказываться. Кто-то скажет, что и говорить-то не о чем. Или что это моя вина, раз я выпивала, он был моим парнем, и я лежала с ним рядом.

Разве не печально, что когда девушка говорит, что подверглась насилию, наша первая мысль: может, врет? Статистика и факты говорят совершенно об обратном. Мы требуем, чтобы жертва была идеальной, чтобы она не выпивала, не тусовалась на вечеринке в короткой юбке или открытом платье и чтобы о ней не ходили разговоры, что ей нравится секс.

То, что произошло со мной, для меня же кристально ясно: он был во мне, а я на это согласия не давала.

Многие девушки молчат о том, что с ними случилось. И это их право. Я открыто говорю о своем «первом разе», потому что не хочу, чтобы такое однажды произошло с вашей дочкой, сестрой или подругой. Я хочу вслух, внятно сказать, чтобы все заручались согласием, прежде чем заняться с кем-то сексом. Надеюсь, все родители говорят с детьми о согласии, и когда говорите, пожалуйста, пожалуйста, не повторяйте ошибку моей матери. Не делайте этого над миской похлебки из моллюсков. Потому что это дико и стремно.