Девушка с тату пониже спины

Помимо умения рассмешить большую аудиторию, круче всего я всех разводила, когда подростком воровала в магазинах. Не то чтобы я этим горжусь — честно говоря, кончилось все оглушительным прососом. Но я бы, наверное, не хотела отменить этот опыт. Как бы дико это ни звучало, я многому научилась, устраивая себе старую добрую скидку на пять пальцев, словно мне за это платили. Это тоже было частью познания собственных инстинктов, выяснения, как взять от жизни то, что заслуживаешь. Не поймите меня неправильно, я не оправдываю воровство в магазинах. Что я вынесла из всей той истории, так это то, что ВОРОВАТЬ НЕ НАДО. И я понимаю, что когда человеку дают мудрый совет хватать жизнь за яйца и брать, что заслуживаешь, обычно имеют в виду заслуженное тяжким трудом повышение или выкраивание чуточки времени «для себя», а не ограбление известного универмага. Но, будучи подростком, я это поняла буквально.

Начала я подворовывать то тут, то там — конфетки, ничего серьезного. Когда другие рассказывают про свои воровские приключения в магазинах (среди девочек-подростков это, в общем, дело нередкое), говорят обычно о том, как украли какие-нибудь дешевенькие сережки или журнальчик — и вечно навешивают на это тонну вины. Но у меня таких чувств нет, потому что я била по большим сетевым магазинам. Я никогда ничего не брала в семейных лавках или у живых людей. (До сих пор не решаюсь говорить людям, что у меня привод за воровство в магазинах. Потому что знаю: если что-нибудь пропадет, подозревать будут меня. Но я никогда в жизни ничего не крала у живых людей. Только еду. У Ким на кухне.)

К старшим классам мы с друзьями доросли до кражи купальников в магазинах в торговом центре — потому что на них не было сенсоров, и взять их было легко. Еще мы воровали косметику в аптеках. Все это бралось не потому, что нам было нужно; мы не красились и купаться ходили редко. Мы это брали, потому что воровство позволяет подростку почувствовать себя крутым и сильным. Даже белые девочки из пригорода хотят быть оторвами. И если для этого нужно было обнести «Джей Крю» на пестренький цельный купальник, — что ж теперь. Наверное, можно сказать, что я прокачивала свой подростковый ангст с каждым краденым блеском для губ с блестками со вкусом грейпфрута.

В первый раз я попалась, когда мне было четырнадцать — в Сакраменто, куда мы поехали с волейбольной командой на соревнования. Я занималась клубным волейболом — то есть когда кончался волейбольный сезон в нашей школе, играла с детьми из других школ. В смысле, я вообще не прекращала играть в волейбол, совсем. Все это, конечно, сформировало мою рабочую этику (и избавило от добрых пятнадцати кило). Но еще это значило, что я пропускала кучу веселья по выходным — и все для того, чтобы обливаться потом в плохо освещенном спортзале, есть салат с пастой и спать урывками между матчами. Меня даже сейчас клонит в сон и хочется салата с пастой, если я оказываюсь в большом школьном спортзале. Или в обычном. Или в библиотеке. Или дома. Или прямо сейчас.

Вот как проходила большая часть моих выходных в старшей школе:

— Садишься в автобус в пять утра в воскресенье и едешь от двух до пяти часов на соревнования.

— Приезжаешь, переодеваешься и играешь, пока не выбыла.

— Понимаешь, что если, боже упаси, дойдешь до финала, то будешь играть двенадцать часов подряд, а потом привезешь домой маленький пластмассовый кубок, который придется паковать и таскать за собой во всех переездах, пока не выбросишь его, скрепя сердце, в двадцать четыре.

Если подумать, это чем-то смахивает на телевизионные или киносъемки — только с тобой целый день рядом родители, и правил профсоюза нет; поэтому приходится играть и играть, пока наколенники не сломаются или кровь не пойдет. Ешь все, что принесут родители, пытаясь друг друга перещеголять. О здоровье тогда никто особо не думал, поэтому мы ели большие сэндвичи с куриными котлетами и пасту, прежде чем рвануть обратно на площадку.

Но вернемся к краже из магазина в Сакраменто. Мы с подругами по команде осматривали город. Зависли в так называемом Старом Сакраменто, где было полно магазинчиков, торговавших всякой херотой для туристов: рюмками, кофейными кружками, футболками с названием города и всякими типа смешными фразочками, ну там: «Я не голубой, а мой парень — тот да». Я воровала уже пару месяцев и уже завела себе репутацию среди школьных друзей. Но девочки из лиги клубного волейбола меня не знали и не понимали, какая я оторва. Мне не терпелось им себя показать.

Я хотела понравиться трем самым крутым девчонкам в команде, так что подозвала их и рассказала, как научилась воровать. Они впечатлились, как легко все выходило, по моим словам, и мы пошли сгребать самые желанные товары в магазинах: майки узелкового батика с надписью «Смешанный футбол голышом», снежные шары и, разумеется, предмет всеобщего вожделения — рюмки для текилы «1 текила, 2 текилы, 3 текилы, ПОЛ». (Кто им это все пишет? Сам Марк Твен, что ли?)