Девушка с татуировкой дракона

— Я нашел новый материал и думаю, мне надо одолжить у кого-нибудь машину.

О своих выводах Микаэль рассказывал довольно долго. Достав из сумки ноутбук, он запустил слайд-шоу, дававшее возможность увидеть Харриет на Йернвегсгатан и ее реакцию. Он показал также, как обнаружил зрителей с туристским фотоаппаратом и их машину с наклейкой деревообделочной фабрики в Нурше. Когда он закончил, Хенрик Вангер попросил запустить слайд-шоу еще раз, и Микаэль выполнил его просьбу.
Когда Хенрик Вангер оторвался от экрана компьютера, его лицо было серым. Микаэль вдруг испугался и придержал его за плечо, Хенрик Вангер жестом показал, что все в порядке, и некоторое время сидел молча.

— Черт возьми, ты сделал то, что считалось невозможным. Ты обнаружил нечто совершенно новое. Что ты собираешься делать дальше?

— Я должен найти этот снимок, если он еще существует.

О лице в окне и своих подозрениях относительно Сесилии Вангер Микаэль не упомянул. Вероятно, это свидетельствовало о том, что он был далеко не беспристрастным частным детективом.

Когда Микаэль снова вышел на улицу, Харальд Вангер уже убрался, вероятно, назад в свое логово. Завернув за угол, Микаэль обнаружил, что на крыльце его домика кто-то сидит спиной к нему и читает газету. На какую-то долю секунды ему померещилось, что это Сесилия Вангер; правда, он сразу же понял, что это не так.

На ступеньках пристроилась темноволосая девушка, и, подойдя ближе, он ее узнал.

— Привет, папа, — сказала Пернилла Абрахамссон.

Микаэль крепко обнял дочку.

— Откуда, скажи на милость, ты взялась?

— Естественно, из дома. По дороге в Шеллефтео. Я только переночую.

— А как ты меня нашла?

— Мама знала, куда ты уехал. Я спросила в кафе, где ты живешь, и меня направили сюда. Ты мне рад?

— Конечно. Заходи. Если бы ты предупредила, я бы купил чего-нибудь вкусного.

— Я чисто спонтанно решила сделать здесь остановку. Мне хотелось поздравить тебя с выходом из тюрьмы, но ты так и не позвонил.

— Прости.

— Ничего страшного. Мама говорит, что ты вечно занят только своими мыслями.

— Значит, она обо мне такого мнения?

— Более или менее. Но это не имеет значения. Я тебя все равно люблю.

— Я тоже тебя люблю, но, знаешь ли…

— Знаю. Я думаю, что уже достаточно взрослая.

Микаэль приготовил чай и достал печенье. Внезапно он понял, что дочь действительно права. Она уже не маленькая, ей почти семнадцать лет, еще немного — и она станет взрослой женщиной. Ему надо отвыкать обращаться с ней как с ребенком.

— Ну и как тебе?

— Что?

— Тюрьма.

Микаэль рассмеялся:

— Ты поверишь, если я скажу, что это было нечто вроде оплаченного отпуска, во время которого я имел возможность думать и писать?

— Безусловно. Я не думаю, что тюрьма сильно отличается от монастыря, а в монастырь люди всегда уходили, чтобы развиваться.

— Ну, можно, вероятно, и так сказать. Надеюсь, у тебя не возникло проблем из-за того, что твой папа сидел в тюрьме?

— Отнюдь нет. Я тобой горжусь и не упускаю случая похвастаться тем, что ты сидел за свои убеждения.

— Убеждения?

— Я видела по телевизору Эрику Бергер.

Микаэль побледнел. Он даже не подумал о дочери, когда Эрика излагала их стратегию, и Пернилла явно полагала, что он чист, как свежевыпавший снег.

— Пернилла, я не был невиновен. К сожалению, я не могу обсудить с тобой произошедшее, но меня осудили не ошибочно. Суд исходил из того, что услышал во время процесса.

— Но ты никогда не рассказывал своей версии.