Девушка сбитого летчика

– Работаем, господин философ, сами не дураки. Ключей не теряли, хищения не было, второй комплект на месте. Также проверили мастера из телеателье, его вызывали за две недели до убийства. Подозрений он не вызвал, тем более старики были не одни – дочка забежала проведать. Говорит, мастер был все время на виду. А кто еще приходил… поди знай! Все никак не научится народ не открывать дверь! Жулье стало хитрое – то под видом социальной службы, то льготные продукты для ветеранов, то давление померить. А народ ведется, привык верить по старой памяти. Можно не только слепок снять, а и всю обстановку вынести… Стрелять мало!

– И покопался бы в документах, – добавил Федор.

– Покопались уже. Паспорта, квитанции, пенсионные удостоверения, старые письма, открытки к праздникам. Дневников они не вели, был компьютер, переписали на всякий случай, с кем общался по электронной почте. Еще какие будут распоряжения, господин философ?

Глава 5 Анечка

Зовут меня Анна Ломакина, работаю я иллюстратором в издательстве «Арт нуво», хотя закончила архитектурный факультет нашего инженерно-строительного института. Ни великого художника, ни успешного архитектора из меня, к сожалению, не вышло. Или к счастью. Иногда я думаю самокритично, что Амалия была права. Она мечтала о карьере переводчицы для меня – заграница, культурный уровень, интересные поездки и встречи… большая любовь в итоге. Но сомневалась. Оказалось, не зря. Для успеха нужны характер, сила воли, целеустремленность… и еще целый ряд… всего. У Амалии этого было в избытке, но иногда мне приходит в голову крамольная мысль: ведь из нее тоже ничего путного не получилось! Одинокая старая дева. Говорят, она всю жизнь любила моего отца. Мои единственные родственницы, тетки отца, Аичка и Лелечка, знают об этом якобы романе досконально, и тетя Ая, кажется, до сих пор жалеет, что отец женился на маме. Я по привычке называю их тетя Ая и тетя Леля, хотя они мне скорее бабушки, а я их внучатая племянница. Уф, сложно это все! Лелечка по секрету рассказала мне, что папа в молодости шарахался от Амалии, как от чумы, хотя она была умница, отличница и друг детства. Но характер, характер! Характерец! Верховный главнокомандующий с манией величия.

– Я ее тоже побаивалась, – призналась Лелечка. – Ее все боялись. Она была замужем, но об этом… никому! Это тайна. Целых полгода. А потом он сбежал. Сказал, за пиццей, а она ему запрещала – пицца вредна для здоровья, она очень следила за здоровьем, и он не вернулся, даже вещи не забрал. И Амалия вычеркнула его из своей жизни. Аичка ее очень любила… Знаешь, Анечка, – добавила она шепотом, – Аичка и Амалия… они… ну, прямо как родные сестры!

…Я помню, как мы сидели за столом – был какой-то праздник или чей-то день рождения: мои родители, Амалия, которая тогда уже жила с нами, тети Ая и Леля – Ая в красном платье, Лелечка – толстая; еще там была очень красивая женщина по имени Эвелина, которую я считала принцессой. Был еще мальчик, чуть постарше меня, которого я почти не помню…

Мои родители погибли в авиакатастрофе по дороге в Таиланд четырнадцать лет назад. Они летели на международную конференцию хирургов-трансплантологов, организованную Фондом Кристиана Барнарда[5]. Я долго не могла поверить, что их нет. То, что я испытывала, было скорее растерянностью, чем горем. Так и осталась у меня уверенность, что они существуют где-то в параллельной реальности, и не последним доводом было то, что нигде нет их могил. Наличие могил было бы непреложным доказательством их гибели, а так… была надежда.

Я была замужем, недолго, правда. Мой муж был тренером по вольной борьбе – красивым мускулистым молодым человеком с танцующей походкой, избалованным победами, лаврами и поклонницами.

Баська терпеть его не могла и называла приматом. Я обижалась, но не могла не признать, что известная доля истины в словах Баськи была. Мой муж из печатного слова признавал только объявления в газетах и спортивные журналы. После трех лет брака мы спокойно расстались, он даже не претендовал на жилплощадь, хотя Баська предупреждала, что оттяпает половину как пить дать. Правда, с другой стороны, он ушел не на улицу, а к женщине с трехкомнатной квартирой. Мы, можно сказать, остались друзьями, пересекаемся иногда, забегаем в какую-нибудь кафешку – я пью кофе, он – травяной чай.

– Слушай, а чего это мы разбежались? – однажды спросил он.

Я пожала плечами…

Баська тоже одна. Сочиняет сценарии о любви, об олигархах с добрым сердцем и бедных девушках, которым в конце концов повезло, – тем и кормится. Иногда мы сочиняем на пару. На столе стоит бутылка вина, два бокала, и мы творим, помирая со смеху. Самые прекрасные минуты моей жизни. Да и Баськиной тоже.

– Так, – говорит Баська деловито, положив руки на клавиатуру. – Сосредочились. Главный герой – сильный мужик, жесткий…

– Красивый, – подсказываю я.

– Необязательно, для них это не главное. Они берут другим: головой и деньгами.

– Ладно, – говорю я покладисто. – Тогда пиши: маленький, плюгавый, одноглазый, но сильный и жесткий! Сказочно богатый и с головой.