Девушка у обочины (ЛП)

Руки так и чешутся. Я хочу прикоснуться к нему так чертовски сильно, что это причиняет боль. Он как из сказки. Просто фантастика. Это не реально. Я сплю у себя дома в Детройте в своей постели и мечтаю. Невозможно, чтобы это действительно происходило. Это кажется реальным, но я знаю, что это не так. Этого не может быть. Все происходит так быстро: встреча с ним под жарким солнцем поздним вечером, потом шторм из ниоткуда, час, проведенный с ним за ужином, и теперь вдруг в этом экстравагантном номере отеля меня целует и раздевает живое божество.

Большие руки с горячей грубой кожей скользят вверх по бокам и вокруг ребер. Я бросаю быстрый взгляд на него, и вижу, что его глаза открыты и блуждают по мне; они всматриваются так пристально, как будто он не может насытиться мной. Будто что-то во мне ему нравится. Это просто сумасшествие. Я не глупая и не застенчивая и знаю, что достаточно красива. Я держу себя в форме. Но не могу сказать, что изящная или худая. Рост чуть меньше ста восьмидесяти двух, и у меня пышные формы. Я не похожа на голливудских актрис или моделей. Я – это я, уверенная в себе и довольная тем, как выгляжу.

Но я просто не та, кто подходит такому человеку, как Адам Трентон.

И теперь, когда глаза цвета листьев разглядывают мою кожу, груди и бедра, мне интересно, о чем он думает. Я не наивная дурочка. Может, он и не разборчив, и я – очередная девушка на ночь.

— Ты так чертовски сексуальна, Дез, — рычит Адам, его голос низко гудит в ушах. Он проводит губами мне по уху. — Ты же знаешь? Ты знаешь, как о*уенно потрясающе ты выглядишь прямо сейчас?

Я только отрицательно качаю головой, потому что это чистейшая правда. Не знаю и не чувствую себя сексуальной. Я мокрая и холодная, волосы в беспорядке, макияж, который нанесла раньше либо размазался под дождем, либо совсем смылся.

— Тогда я должен показать тебе.

Он разворачивается, моя спина упирается в полотенцесушитель, и я вижу через плечо наше отражение в зеркале. Его спина, разумеется, такая же рельефная, как и весь он, и, о, боже, это очень красивая вещь, надо сказать. Мышцы двигаются и перекатываются, когда Адам наклоняется и кусает зубами нежную кожу на моей шее. Затем он снова поворачивается, и я уже перед зеркалом, а он стоит позади меня. Адам не сильно возвышается надо мной, но все равно огромен. Руки этого мужчины обвиваются вокруг моей талии чуть выше джинсов, и теперь я могу беспрепятственно видеть себя.

На мне черный бюстгальтер. Он старенький и маловат, поэтому грудь вываливается из него; край ареолы выглядывают из верхней части одной чашечки. Живот не совсем плоский, факт, который обычно не беспокоит меня, но теперь под его пристальным, словно лазер, взглядом, все, что вижу, это слегка округлый выпяченный живот. Джинсы расстегнуты, показывая зеленое хлопковое белье в V-образном вырезе открытой молнии.

Я уж точно не была готова к такому повороту – даже не надела комплект белья. Когда мне, стесненной в средствах одинокой студентке колледжа едва хватает средств на оплату квартиры и на обучение, последнее, что мне нужно, это тратить деньги на эротическое белье. Но сейчас, сейчас я жалею, что не побеспокоилась об этом, потому что я в гостинице, в ванной комнате с Адамом Трентоном, в этих джинсах и лифчике, которому лет десять и шелк которого по краям чашечек обтрепался, да и он мне мал, потому что я немного прибавила в весе с тех пор, как купила его, но это один из трех, что у меня есть, а два других находятся в стирке. А трусы? Ну, слава богу, это не бабушкины панталоны; я не ношу такие даже во время месячных. Они обычные, хлопчатобумажные, не очень сексуальные, но, по крайней мере, это шортики, которые, учитывая насколько велика моя задница, выглядят довольно хорошо на мне.

Но уверена ли я, что хочу, чтобы он видел мое нижнее белье? В смысле, уверена ли, что готова позволить ему снять джинсы и увидеть меня в одном лишь нижнем белье?

Нет.

Черт, нет.

Но пальцы скользят вниз по моим бокам к бедрам, пробираясь между джинсами и хлопковым нижним бельем. Потом, каким-то образом, я наступаю на отворот джинсов одной ноги, тяну и освобождаю ее, затем другую, и теперь меня всю трясет. Его глаза проходятся по моим изгибам в зеркале. Грудь Адама за моими плечами, как огромная гора; я чувствую, что-то твердое и толстое между нами, и знаю, что это, но не могу зацикливаться.

— Дез, — произносит он рокочущим шепотом.

— Адам.

— Ты дрожишь.

— Мне холодно.

Это правда, но это не совсем то, отчего я дрожу. Правда выскальзывает из уст.

— И страшно.

— Почему ты боишься, Дез?

— Потому что... в смысле, разве это не очевидно?

Я никогда не признаюсь в истинной причине страха, даже под пытками.

— Нет.

Он ощупывает мои бедра, затем руки накрывают ягодицы, сжимая сначала одну половинку, потом другую - играя со мной, наслаждаясь, разминая и лаская.