Девушка у обочины

При входе есть большой холл, который можно использовать как кухню с раковиной и холодильником для вина, а также микроволновой печью из нержавеющей стали и посудомоечной машиной, рядом с которой находится шкаф с полудюжиной бутылок вина. На полу темный паркет из натурального дерева, на котором лежит круглый бело-черно-зеленый ковер с замысловатым «М» посередине. Три ступеньки ведут в гостиную. Пол покрыт коврами, на белом фоне синие и красные полосы образуют квадратный узор. Потолок окрашен в бледный мятно-зеленый цвет с белыми балками, расходящимися радиально, в центре висит богато украшенная золотая люстра с лампами в форме свечей. У одной стены диванчик, обитый ярко-фиолетовым атласом, а противоположная стена над белой каминной полкой обшита таким же атласом насыщенным фиолетовым цветом. Телевизор с плоским экраном, установленный на фиолетовой стене, кажется, совсем не соответствует почти архаично оформленному номеру. Шторы, обрамляющие окна, были ярко-бирюзовыми, по центру под окном находится стол со стеклянной столешницей, установленной на белой опорной стойке. На такого же цвета стульях сиденья обиты малиновым атласом. Перед камином еще один стол и два кресла, но они большие и мягкие, обитые тканью с веселеньким цветочным рисунком. На стене за диваном висят четыре картины, но не знаю достаточно об искусстве, чтобы сказать, какого они стиля.

Я делаю два шага в сторону гостиной зоны, осматривая комнату.

— Такое поискать надо, правда? — говорит Адам.

— Даже не знаю, что сказать.

Я делаю несколько шагов, оставляя лужи на полу с прижатыми к животу руками.

— Похоже, здесь ничего нельзя трогать. Как будто это музей или что-то в этом роде.

Он ухмыляется.

— Ну, лично я устроил бы все как-нибудь по-другому, но откуда что-то знать типичному крутому мачо?

Я закатываю глаза.

— Ты кто угодно, только не типичный крутой мачо, Адам, — говорю я.

Каким-то образом он оказывается за мной, и я ощущаю дыхание у уха, чувствую, как его грудь поднимается за спиной. Он кладет руки на мои бедра.

— Да? Тогда кто я?

Я с трудом сглатываю и борюсь с желанием откинуться на него.

— М-м-м. Ты – Адам Трентон.

— Уходишь от ответа, — бормочет он.

Зубами он прикусывает мочку уха, и я не могу дышать, глаза закрываются против воли, и я почему-то теряю силу; кости тают внутри меня, не оставив мне иного выбора, кроме как опереться на него. Он проводит руками по поясу моих джинсов, задерживаясь на животе.

Я снова дрожу от холода, от его близости, от губ на моей шее, потом на изгибе у плеча. Его волосы щекочут ухо, а губы двигаются, ласкают и целуют.

— Тебе нужен горячий душ, — бормочет он.

Я соглашаюсь, он с каждым нежным прикосновением постепенно овладевает моими губами. Адас тянет меня обратно в холл, и отводит в спальню. Кровать у стены накрыта одеялом с цветочным рисунком, искусно сделанное фиолетовое изголовье окружено портьерами, которые соответствуют покрывалу. Это все, что я вижу, и потом меня толкают в ванную. Он останавливается, поворачивает меня, прижимает спиной к косяку двери, облокачиваясь на мое тело всем весом. Его губы прикасаются к моему горлу, потом к шее; я наклоняю голову в сторону и ахаю, когда он целует за ухом.

Не понимаю, что происходит. Что я делаю? Мне стоит прекратить это. Остановить его. Попросить, чтобы он отправил меня в тележке обратно к общежитию. Если останусь здесь, то не смогу остановить его. Я позволю этому случиться.

Он протискивается мимо меня в ванную, открывает стеклянную дверь в душ и включает воду. В тот же миг, пар валит от брызг и заполняет маленькую комнату. И теперь он снова здесь, передо мной, просовывает палец в петли для ремня на моих джинсах. Его рука обхватывает одну сторону моего лица, пальцы зарываются в мокрые волосы, притягивая меня к себе. Губы медленно и жадно поглощают мои, а другая его рука ловко расстегивает мои джинсы, опуская вниз молнию.

Теперь сердце грохочет и колотится, я целую его, но мне так страшно, ведь позволяю ему делать это, позволяю раздеть меня, хотя знаю, что это может плохо кончиться для него и для меня... в основном для меня.

Боже, какого хрена, собственно, я делаю? Помогаю ему, вот что. Я вытягиваю руки из рукавов футболки и, движением плеч высвобождаю ее, тяну через голову и позволяю шлепнуться на пол у ног, пока воздух холодит кожу, несмотря на пар, окутывающий нас, клубится вокруг нас. Я стою лишь в лифчике и джинсах. Его руки на моем теле скользят вверх по спине, гладят кожу под бретельками лифчика, а затем вверх, до плеч. Стаскиваю с себя ботинки и носки, а теперь, о нет. Нет. Нет.

Да.

Он позволяет мне снять с него футболку с майкой.

Господи, этот мужчина идеален. Я широко раскрываю глаза и таращусь на него. Тело не просто мускулистое и стройное, оно невероятное, изумительное и гармоничное. Каждая мышца настолько четко выделяется, как будто высечена из камня. Его шорты цвета хаки, мокрые и тяжелые, низко висят на бедрах. Из-под них видна резинка нижнего белья Поло¹⁹, а соблазнительная глубокая V-образная мышца живота исчезает под эластичной тканью.