Девушка в бегах

Мы оба замечаем залитые водой коробки – целую стопку, на которую мы не обратили внимания, стремясь побыстрее добраться до окна. Крыша в этом месте протекла, не сильно и, вероятно, совсем недавно, но наши лица снова обращаются вверх, а руки приходят в движение. Ливень усилился, к нему добавились раскаты грома и яркие вспышки молний. Мы проламываем отсыревшую фанеру и доски кровли, стараясь рассчитать движения так, чтобы раскаты грома замаскировали шум, пытаясь найти баланс между спешкой и желанием остаться незамеченными.

Ход ливня отмечают только раскаты грома и грохот ливня, но чем сильнее дождь обрушивается на нас через отверстие, которое становится все шире, тем быстрее мы действуем. Мы останавливаемся, как только понимаем, что мои бедра и плечи пролезут в отверстие. Малькольм поднимает меня в дыру. Ничто не раздирает мою кожу, и к тому же за мной не гонятся. Так что на этот раз все проходит намного лучше, чем в прошлый, когда мне пришлось продираться сквозь крошечное отверстие своими силами.

Выбравшись на крышу, я оказываюсь среди дубовых листьев и веток. С них мне за воротник льется холодная вода, но я пригибаю ветки пониже, так, чтобы Малькольм мог ухватиться за них и подтянуться. Как только его плечи показываются в отверстии, он довольно легко выбирается наружу. Мы улыбаемся друг другу, дождь хлещет нас, а молнии бьют так близко, что я ощущаю пронизывающий воздух запах озона.

Я выбираюсь из-под плотной кроны, выискивая достаточно толстую ветку, по которой мы сможем спуститься. Подходящая есть, но до нее не достать рукой, как бы близко к краю я ни подходила. Но мне кажется, что допрыгнуть до нее можно. Если бы я была на земле, я бы точно допрыгнула. Но без разбега, под проливным дождем, темной ночью – в этом я совсем не уверена.

Не оставляя себе времени на сомнения, я прыгаю.

Когда я цепляюсь за ветку, толстая шершавая кора царапает ладони. Ноги болтаются внизу. Похоже, я ухватилась за ветку довольно надежно, так что я раскачиваюсь, пока носки ботинок не достают до более толстой ветки внизу. Сделав несколько торопливых вдохов, я качаюсь вперед и в ту же секунду отпускаю руки. Через мгновение слепого ужаса верхняя часть тела перевешивает, и я крепко обхватываю руками узловатый ствол.

Повернувшись, я вижу, как Малькольм, подняв брови, смотрит на меня с края крыши, по-прежнему держась рукой за бок. Мое тело явно не в восторге от этих тарзаньих прыжков, так что я могу лишь гадать, что будет с ним. Он энергично моргает, может, из-за того, что дождь заливает ему глаза, а может, потому, что ему слишком хорошо видно, как высоко мы находимся и что ничто внизу не смягчит его падение, кроме крошечной поленницы.

Хотя мое положение кажется скользким и неустойчивым, я отпускаю одну руку и протягиваю ее в сторону Малькольма. Я не рискую окликнуть его.

Я осмеливаюсь передвинуться по ветке в сторону дома. Малькольм должен прыгнуть. Он выше меня, руки и плечи у него явно сильнее, но он ранен, и его пострадавшим ребрам уже и так порядочно досталось.

Выглядит все это совершенно ужасно. Он ударяется о первую ветку с такой силой, что дрожь проходит по всему стволу, морщится и отпускает руку. Вися на одной руке, он раскачивает ногами и отпускает вторую руку, как только оказывается над моей веткой. Мы сталкиваемся, я хватаюсь за него, он прижимает нас обоих к стволу.

Я шумно выдыхаю, чувствуя, как бешено бьется его сердце. Мое тоже.

– Отлично поймала, – говорит он, а затем обнимает меня, не пытаясь делать вид, что просто помогает нам удержаться на дереве. Я и так уже обхватила его руками, но сдвигаю их, обнимая его в ответ.

Малькольм убеждает меня, что будет спускаться первым.

– Чтобы, если я упаду, не утащить тебя следом.

Я сомневаюсь, что это может случиться, потому что уже видела, как он ухватился за ветку одной рукой, но все же соглашаюсь и предоставляю ему выбирать самые прочные ветки, а сама двигаюсь следом. Поспешно спускаясь с дерева, мы то и дело оглядываемся на дом, и я оказываюсь на земле через несколько секунд после Малькольма.

Держась за руки, мы бежим.

Уход от преследования

Совершив побег, мы пробираемся по мокрым и холодным городским окраинам. И у меня есть все основания переживать за Малькольма, который все чаще стонет на ходу.

– Все нормально? – окликаю я его сквозь шум ливня.

Он кивает, и мы идем дальше. Но он говорит неправду. Он все сильнее и сильнее наклоняется влево, но когда я обхожу его, чтобы подставить плечо, он почти сердито отмахивается от меня.

От собственного самочувствия я тоже не в восторге.

Я изо всех сил стараюсь игнорировать резкие уколы боли в боку. Голова беспокоит меня больше всего. Каждый резкий шаг отдается болью в висках. На бегу я ощупываю затылок и морщусь, обнаружив набухающую шишку размером с гусиное яйцо. Посмотрев на Малькольма, я тут же различаю, куда его ударили. Выглядит, будто к его голове сбоку пришили мячик для гольфа.

Он цепляется носком ботинка за тротуарную плитку, которую дуб поднял своими корнями, и мне приходится подхватить его, чтобы он не упал.