Девушка в бегах

– Миссис Лора Бойер живет со своей новой семьей, в том числе и Грейс – хотя мне так и не удалось найти ее фотографию, – в доме не так уж далеко от Эбботов, в Элкинс-Парк. Не знаю, сколько мы были без сознания, но вряд ли слишком долго. – Малькольм оглядывается по сторонам. – Я хочу сказать, мы не так уж далеко от «Серебряного возраста». Может быть, мы даже все еще в Челтенхеме. А значит, нам до нее всего двадцать или тридцать минут.

Я улыбаюсь ему. Он отвечает на улыбку, пусть и несколько неуверенно.

– Думаю, теперь снова твоя очередь, – говорит он. – Как мы туда доберемся? И, просто чтобы ты знала, у меня нет еще одной заначки в другом ботинке.

Сделав глубокий вдох, я надуваю щеки, а затем выдыхаю и резко разворачиваюсь. Мама справилась, а значит, и я смогу. Взяв Малькольма за руку, я веду его прямо к входной двери того дома, к которому я собиралась направиться раньше.

– Подожди-подожди. Я думал…

– Не говори ни слова, – произношу я, а затем звоню в дверь.

* * *

Нам открывает невысокая женщина с волосами песочного цвета. На кончике носа у нее очки, а под мышкой – сборник судоку.

– Да? Чем я могу… Боже! Господи! – произносит она, оценив наш внешний вид, а похожи мы на побитых жизнью крыс, сбежавших с тонущего корабля.

– Простите, что беспокоим вас, но мы с парнем попали в аварию, и наши телефоны разбились. Мы шли пешком уже… – я поворачиваюсь к Малькольму, – не знаю, как долго. Может, несколько миль? – Он открывает было рот, но я снова поворачиваюсь к женщине. – Может быть, вы разрешите позвонить от вас маме? Мы ехали из колледжа, чтобы сделать сюрприз моему младшему брату, явившись на его день рождения, и я думаю, что сейчас мама сходит с ума от беспокойства. – Я добавляю тщательно рассчитанную улыбку, чтобы завершить сцену, и внезапно эта женщина – миссис Гудвин, как она нам представилась – цокает языком и приглашает нас зайти, чтобы согреться у камина.

Мы убеждаем ее, что у нас нет серьезных травм, и она приносит нам полотенца, чтобы вытереться, и даже предлагает нам надеть что-то из старой одежды ее детей, а нашу бросает в сушилку. (Майкл, Анна-Мария и Кристен – уже выросли и обзавелись собственными семьями.)

Разобравшись с мокрой одеждой, мы с Малькольмом встречаемся в ванной на втором этаже. Два отдельных входа соединяют ее со спальнями, которые нам показала миссис Гудвин.

– Симпатичная женщина, – говорит он.

Я соглашаюсь, уже мечтая о горячем чае и еде, которые она пообещала нам.

– Не могла бы ты? – Он показывает на свою мокрую рубашку и стискивает губы. Ему не нравится в такой степени полагаться на мою помощь, и мне не нравится, что это из-за меня она ему нужна, по крайней мере отчасти.

Вместо того чтобы сразу снять с него рубашку, я наклоняюсь, открываю шкафчик под раковиной и с радостью обнаруживаю там полноценный набор первой помощи. На этот раз у нас получится перебинтовать Малькольму грудную клетку. Это должно помочь.

Мы встаем так, чтобы оказаться к зеркалу спиной, и я медленно поднимаю его рубашку. Я сомневаюсь, что смогу сохранить невозмутимое выражение лица, если окажется, что его травмы выглядят хуже, чем раньше.

Увидев его торс, я вздрагиваю.

Хуже. Намного хуже. Увиденное тут же отбивает мой волчий аппетит.

– Ничего не торчит, – Малькольм произносит это таким тоном, что мне кажется, будто он удивлен.

Я встревоженно прикусываю губу, но тут он берет пластырь и резким движением вкладывает его мне в ладонь.

– Забудь. Мы с этим справимся. Мне что, самому, что ли, себя перевязывать?

На самом деле я не знаю, как фиксировать повязкой ребра, но я стараюсь как могу. Когда я заканчиваю, Малькольм для пробы делает вдох и сообщает, что теперь стало немного лучше. Но затем мы все-таки роемся в аптечке и забираем несколько флакончиков с остатками обезболивающих.

– Так что теперь? – говорит Малькольм, когда мы оба одеваемся. – Ты знаешь, что не можешь позвонить никому из близких. Сейчас за всеми уже наверняка следят. Возможно, их телефоны прослушивают.

Я киваю, думая об Эйдене. О Кармель, Регине и всех остальных из кафе, в котором я работаю. Работала, мысленно поправляюсь я. К этому моменту я пропустила уже достаточно смен, чтобы меня уже точно уволили, хотя наш сосед мистер Гиллори наверняка до сих пор понятия не имеет, куда делись мы с мамой и почему его машина оказалась на той парковке у «Walgreens». В памяти всплывают все новые имена и лица, и каждый образ ранит сердце.

Есть люди, по которым я скучаю, – жизнь, по которой я скучаю.

И я не могу вернуться.

– У меня есть план, – говорю я, надеясь, что Малькольм не заметит, как сдавленно прозвучал мой голос.

Он не замечает. Он слишком сосредоточенно изучает воротник фисташково-зеленой футболки поло, которую дала ему миссис Гудвин.

– Что за взрослый человек позволяет своей маме пришивать к одежде этикетку с именем?

– Понятия не имею, – отвечаю я, обрадовавшись, что он отвлекся.

Малькольм разворачивается и немного приседает, чтобы я сама могла убедиться – да, на этикетке темно-синим фломастером написано «Майкл». Я сдерживаю смех.