Девушка в голубом пальто

Я не знаю, почему она предлагает мне перемирие. Может быть, просто вымоталась не меньше меня? Возможно, ей не хочется ссориться. В любом случае я с благодарностью принимаю это предложение.

В спальне я провожу гребнем по волосам и надеваю платье из шотландки. Мама его любит, а я терпеть не могу. Это как бы моя оливковая ветвь мира. Она так это и поймет. Моя постель не застелена со вчерашнего утра, и мне отчаянно хочется в нее забраться. Но я иду в ванную, брызгаю в лицо холодной водой и щиплю щеки, чтобы они разрумянились. Мне хочется повидаться с Олли и с остальными членами группы, чтобы составить план. Но мы так долго бодрствовали, что решили передохнуть и переодеться. Олли сказал, что позже найдет меня.

Когда я выхожу из спальни, мама хлопочет на кухне. На завтрак у нас обычно только каша, но сейчас она достает из буфета разную всячину. Я и не подозревала, что она сберегла остатки яиц и кусок ветчины. Вместо того чтобы экономить, как всегда, мама готовит такой завтрак, как будто нет войны и все нормально.

– Хлеб? – спрашивает она, услышав, как я вошла. – Если я нарежу его тонкими ломтиками, ты будешь есть?

Я смотрю на папу, пытаясь понять, как мне следует ответить. Однако он предпочитает не встречаться со мной взглядом.

– Если хочешь, нарежь. Я съем все, что ты приготовишь.

Мы садимся за стол, на котором больше еды, чем мы съедаем за неделю. Я вижу: папа не поверил ни единому моему слову. Он сверлит меня взглядом, пока я болтаю обо всем, что приходит в голову: о погоде, об оторвавшейся пуговице на юбке, о дешевой репе, которую видела в лавке. И все время я думаю о том, долго ли придется ждать Олли. Может быть, он сначала свяжется с Юдит, чтобы посоветоваться? Он сказал, что придет ко мне – или это я должна его найти? Я так устала, что мысли путаются. Следует ли мне отправиться к Олли и ждать?

Сегодня воскресенье, и у меня выходной. Поэтому я не знаю, под каким предлогом вырваться из дома. Мама зорко следит за мной, как ястреб. Я помогаю с домашней работой, которая не была закончена. Мы моем окна, подметаем полы и чистим серебро. Когда у нас заканчивается чистящее средство, я предлагаю сходить к соседям и одолжить его. Но мама с торжествующим видом достает новую баночку. Тогда я предлагаю сбегать на улицу за газетой, но на этот раз меня останавливает папа. Он говорит, что у него есть идея получше, чем чтение новостей.

– Почему бы тебе что-нибудь не сыграть, Герда? – спрашивает он маму.

– Но сосед, наверное, дремлет. И мне нужно почистить свеклу для ланча, – возражает мама.

– Нет, сыграй что-нибудь, мама. Я почищу свеклу.

Сначала я предлагаю это в надежде на то, что музыка улучшит ее настроение. Но когда мама садится за рояль, мне ужасно хочется, чтобы она сыграла, как прежде. До войны я слышала музыку за полквартала от нашего дома. Сначала мелодию играла мама, а потом ее неуверенно повторяла ученица.

Мама какое-то время сидит, положив руки на клавиши. Наконец начинает играть. Это этюд для начинающих. Когда-то ей удалось научить меня играть эту мелодию. Но потом она признала, что я бездарный ученик. Это простое произведение – не из тех, которые играют, чтобы блеснуть. Я застываю с ножом для чистки овощей в руке. Эта песенка напоминает мне о том времени, когда я была беззаботной. Мама играет ее снова и снова, каждый раз добавляя новую вариацию. В конце концов первоначальная простенькая мелодия едва слышна за трелями и аккордами. Но если внимательно прислушаться, она никуда не исчезла.

Проходит час. Мама поглощена музыкой, а папа дремлет в кресле. Я думаю, что мое прегрешение почти забыто. Через час я попытаюсь уйти. Скажу, что у меня запланирована встреча с Олли. Он нравится родителям. Обдумывая этот план, я слышу какой-то шум, который примешивается к звукам рояля. Мама тоже его слышит и останавливается. Ее пальцы застывают в нескольких сантиметрах от клавиш.

– Ханнеке! – Голос доносится снизу, с улицы. Он такой тихий, что трудно разобрать, кому он принадлежит.

Я распахиваю окно руками, испачканными свеклой, и высовываюсь, чтобы посмотреть, кто на крыльце.

– Олли? Это ты?

– Нет, это я. – Высокая фигура, стоящая рядом с велосипедом, снимает шляпу.

– Виллем? Что ты здесь делаешь?

– Прости, – произносит он громким шепотом, стараясь не потревожить соседей. – Олли дал твой адрес, но не сказал номер квартиры. Я не знал, в какой звонок звонить.

– Я сейчас спущусь.

Как только я закрываю окно, мама встает с табурета.

– Кто это?

– Друг. Он не знал номер нашей квартиры. – Я начинаю надевать пальто. – Я сказала ему, что сейчас спущусь.

– Нет, не спустишься. Я не знаю этого мальчика.

– Это Виллем. Он снимает комнату вместе с Олли. – Миска с начищенной свеклой так и стоит на полу. – Поставить свеклу на плиту?

– Нет. – Мама захлопывает крышку рояля, и дерево издает ужасающий скрип. – Я запрещаю. Тебя не было дома всю прошлую ночь.

– На этот раз я не собираюсь отсутствовать столько времени, – терпеливо объясняю я. – Я просто хочу немного побеседовать с Виллемом.

Мамин подбородок дрожит, взгляд безумный.