Девушка во льду

– Это так теперь называется? Направить в нужное русло? – усмехнулась Эрика.

– О вас там тоже немного есть, – сказал он и зачитал: – «Расследование ведет опытный сотрудник полиции старший инспектор Эрика Фостер. Благодаря ее усилиям был привлечен к суду серийный убийца Барри Патон. Также велика ее заслуга в обеспечении высокого процента обвинительных приговоров, вынесенных по делам об убийствах, совершенных во имя чести в мусульманской общине Манчестера…». И фото хорошее поместили: один из нас на судебном процессе по делу Патона.

– Вы бы уж сразу и адрес мой дали, – рассердилась Эрика. – А то я уже несколько месяцев не получала писем от Барри Патона. Впрочем, одно письмо он мне прислал – поздравил со смертью мужа.

Молчание.

– Простите, – наконец произнес Марш. – Хотел сделать вам приятное. Не подумал. Простите, Эрика.

– Я не в обиде, сэр. Просто долгий был день.

– Отдел кадров на меня наседает. Говорят, вы до сих пор не предоставили им свой адрес, – сказал Марш, меняя тему разговора.

– Вы теперь на посылках у кадровиков?

– Кроме того, вам необходимо показаться врачу, вчера вы подверглись воздействию биологических жидкостей чужого организма, – добавил Марш, кивая на теперь уже неопрятную повязку на руке Эрики. Впервые она задумалась о словах Айви – о том, что у ее внука ВИЧ-инфекция. Эрика и сама поразилась, насколько мало ее это волнует.

– Времени не было, сэр.

– На что? К врачу сходить? Или жилье найти?

– Я покажусь врачу, – пообещала Эрика.

– Где вы остановились? – спросил Марш. – Мы должны знать, где вас искать.

– У вас есть мой мобильный…

– Эрика. Где вы остановились?

Неловкая пауза.

– Пока еще нигде.

– Чем же вы занимались вчера ночью?

– Работала.

– Вы возглавляете расследование громкого убийства. Не гоните лошадей. Сегодня только второй день. Если будете продолжать в том же духе, что от вас останется к седьмому?

– До седьмого дня дело не дойдет, пока я этим занимаюсь, – с вызовом ответствовала Эрика.

Марш дал ей какую-то карточку.

– Это координаты клиники, принимающей без предварительной записи. И еще. У нас есть квартира, которая Марси досталась от родителей. Жильцы как раз съехали. Это рядом с отделением, и вы будете избавлены от волокиты оформления аренды. Если это вас интересует, приезжайте ко мне домой чуть позже. Заберете ключи.

– Хорошо. Спасибо, сэр. Только доделаю тут кое-что.

– До девяти, если можно. В будни я стараюсь ложиться пораньше.

…Эрика вернулась в оперативный отдел, где она была встречена констеблем Сингх, которая с торжествующим видом протягивала ей листок бумаги.

– Секретарь Саймона Дуглас-Брауна только что по факсу передала договор на прежний телефон Андреа. Тот, что она потеряла в июне. Мы отправили запрос оператору. Завтра утром должны получить распечатку.

– Пожалуй, за это можно еще по пончику, – сказала Эрика, встряхивая пакет и предлагая его всем.

– И тот чек на пополнение баланса, что вы нашли в коробке под кроватью Андреа… Оплата по нему была внесена в супермаркете «Косткаттер» близ Лондонского моста, – доложил Крейн. – На нем стоят дата и время. Я только что говорил по телефону с директором магазина. Он обещал проверить записи с камер видеонаблюдения. Правда, записи у него только за последние четыре месяца, в самый притык. Будем надеяться, что повезет.

– Фантастика! – воскликнула Эрика. Широко улыбаясь, Крейн схватил из пакета пончик.

– Может, Спарксу хотя бы один оставим? – предложила Мосс.

– Ну, не знаю. По-моему, он и так уже достаточно сахарный, – пошутила Эрика. Ее коллеги от души расхохотались. Сейчас в оперативном отделе ей было комфортно – дружеская атмосфера, дух товарищества, но, сознавая, что ее команда на ногах с раннего утра, она велела всем расходиться по домам.

– Доброй ночи, босс, – один за другим прощались с ней сотрудники, хватая свои куртки и сумки. Оперативный отдел постепенно опустел, и Эрика осталась одна. Она сняла трубку стоявшего на столе телефона и позвонила по номеру, который дал ей Марш. Автоответчик сообщил, что клиника уже закрыта и начнет принимать пациентов в семь часов утра следующего дня.

Эрика положила трубку и, морщась, отлепила с руки грязный пластырь. Рана быстро заживала: синяк почти исчез, от зубов мальчика остались закругленные бледные рубцы.