Девушка за спиной

– Тяжело с вами, – сказал он. – С романтиками.

Сережа увидел нас и подошел.

– Хорошо, что у вас стоячка, – пояснил Никита. – Попасть на чужой фуршет – нет проблем. А если бы все сидели за столиками, пришлось бы напрягаться и изворачиваться.

Зал был огромный. В центре сцена, по радиусу столики и столы.

– Неплохо девелоперы зарабатывают, – сказал я. – Шампанское правильное, недешевое. – И взял у нимф еще один бокал.

– Ну, за нас, – сказал Сережа.

Мы заметили, что он без нас за нас с кем-то уже выпивал.

– Готов? – спросил я.

– Готов.

– Нам что делать? – спросил Никита.

– Пока ничего. Ждать.

Мы остались рядом с нимфами, он нырнул в толпу и вынырнул уже ближе к сцене. Там уже стоял ведущий. С телеканала ТВЦ, кажется. И рядом ведущая. Наверняка, ведущая где-то в телеке прогноз погоды.

– Ты его видишь? – спросил Никита.

Я не видел. И два пустых бокала, при всём сходстве с окулярами на бинокль всё же не тянули.

Прошел час. Друга не было. И Валерии с Лепсом тоже не было.

– Сэкономили, – сказал Никита скептически. – Всё на шампанское ушло.

– Вот эту песню я знаю, – вставил я. – «Иванушек» привезли.

– Билетик в кино, – подпел Никита. – Вот такое кино!

Я посмотрел на него с удивлением. Потом посмотрел на сцену и удивился еще больше.

– Почему их четверо? – спросил я, не понимая. – Четверо – это же «Биттлз».

– «Биттлз»? – переспросил Никита и тоже посмотрел на сцену. Потом на меня.

А я на него.

– Во дает! – сказали мы восторженно.

Сережа был без микрофона, поэтому было не слышно, что он поет. Он пел и танцевал. И неотрывно смотрел на девушку. В очках. Высокую. Хорошенькую.

– А ты говоришь – Валерия, – сказал я. – Вот это кино.

Сережа вышел к самому краю сцены. «Иванушки» остались позади, как бэк-вокал. Им было смешно. Всем было смешно. Кроме нас, друга на сцене и девушки в очках.

Он снял пиджак. Потом рубашку.

– Слушай, – сказал в восхищении Никита. – Ты знал, что он умеет стриптиз танцевать? Я нет.

Сережа снял ремень. Выделывая с ним что-то невероятное. Повернулся к девушке спиной и, извиваясь, снял джинсы.

– Стринги!!! – крикнул Никита на пике восторга. – Он готовился!

Сережа спрыгнул в зал. Пританцовывая, подошел к девушке. И тут музыка оборвалась. Зал заревел и зааплодировал. Новый аккорд. Другой.

– Это «Колечко»! – крикнул мне Никита. – Медляк!

Сережа стоял, почти голый. Смотрел на девушку. Она на него.

– Пригласи её, – сказал я, зная, что он не услышит. – Пригласи, дурень!

– Прямо так, в трусах? – спросил Никита.

– Да хоть без трусов.

Сережа стоял и всё смотрел. Потом опустил голову и пошел за одеждой.

– Ну почему? – спросил Никита. – Почему?

Мы сидели на лестнице черного хода. Я забрал поднос с шампанским, еще один друг бутерброды с колбасой.

– Я не мог, – сказал Сережа. – Когда песня кончилась, я себя клоуном почувствовал. Она с клоуном танцевать не пошла бы…

– Ты идиот! – перебил его Никита возбужденно. – Ты весь зал порвал, мог любую снять.

Я взял бокал, протянул Сереже. Взял новый себе.

– За мечту, – сказал я. – Это было круче, чем рояль.

– На рояле многие могут, – согласился Никита и схватил бутерброд. – А тут приват-танец, с «Иванушками» на подпевках. Это круто.

Он не шутил.

– Сейчас умоешься, выдохнешь, – сказал я. – И пригласишь её на танец.

– А если не пойдет?.. – спросил Сережа с появившейся надеждой в голосе.

– Ты не вздумай спрашивать, – перебил его я. – Просто бери за руку и веди танцевать.

– Думаешь, не откажется? – заволновался он.

– Пойдет! – сказал Никита. – Мы же видели, как она на тебя смотрела.

То Череповец, то Вологда

– Я во сне сегодня летал, – сказал Антон.

Я и сам когда-то летал. Причем сравнительно недавно, лет в тридцать пять. Вроде бы забыл, но услышал и вспомнил.

– Я читал, что это связано с какими-то эротическими переживаниями, но, по-моему, это полная ерунда, – отреагировал я. – У меня это был просто сон. В стабильной жизненной ситуации. Помню, что во сне боялся, что меня увидят, и поэтому делал вид, что просто лазаю по деревьям и прыгаю с одного на другое. А когда до облаков, набирая скорость, поднимался, было страшно от непонимания, как приземляться.

– А у меня не так, – сказал он мечтательно. – Мне приснилось, что я лечу и пою. Так красиво пою, словно у меня голос как у Элтона Джона. Только песня без слов, одни ноты.

– Ты и на английском мог бы спеть, – похвалил его я. – С твоим английским-то.

Мы сидели на кухне. Первый этаж, от разросшихся деревьев было темно.

– Вырубить не хотел?

– Что ты, – сказал Антон. – Наоборот, ощущение, что я в саду.

Квартира была в дорогом новом доме. Купленная по безумной ипотеке. Он платил по ней в месяц больше, чем я зарабатывал за два. И еще успевал покупать жене драгоценности – тоже в кредит. Новую машину – на другой кредит. Дом в Греции – тоже в долг. Я смотрел на это со стороны и не понимал, как он может летать в сне. Мне бы на его месте снились кошмары.