Девушки без имени

Я сорвала стручок. Злость на Мэйбл все еще не прошла. Она тянула меня к себе, так же, как и Эдну, и как цыгане тянули к себе Луэллу. Но я не хотела больше подчиняться. Я не доверяла ей, и мне не было дела до ее преступлений.

Прошлой ночью она нашептала мне свой план, пока все спали. Сегодня нам предстояло украсть у спящих хозяек по паре туфель, пробраться в кладовую за едой, свечами и кухонным ножом, сложить все это в наволочку и выскользнуть в заднюю дверь.

— Добрые доверчивые старушенции, — смеялась Мэйбл в темноте. — Не запирают дверей! Ну сами и виноваты: не поняли, что я не городская.

Я взглянула на дом. Мисс Карлайл не выходила с утра, и я не знала, из какого окна она за нами смотрит.

— Пошли прямо сейчас, — сказала я.

Мэйбл рассмеялась и присела, чтобы собрать нижние стручки. Она даже не стала обдумывать мои слова.

Остальные девушки рассыпались вдоль рядов фасоли. Они наклоняли головы, защищаясь от солнца, руки их сновали от стеблей к корзинам и назад. Никто на нас не смотрел.

— К обеду не прозвонят еще долго.

— Без еды мы никуда не дойдем — слишком далеко. Не знаю, как ты, мисс-я-никогда-в-жизни-не-стирала-белья, но лично я не готова убивать животных голыми руками и есть сырьем.

Смерти я не боялась. Я умирала, когда на меня падали стены, когда я свалилась с кровати, измазанная дурацкими румянами Мэйбл, когда меня швырнули в яму. Что по сравнению с этим значила еще одна смерть?

Мэйбл стояла на корточках и бросала стручки в корзину. Подол ее юбки лежал в грязи.

Я ей не доверяла, но она почему-то доверяла мне, хотя мне доверять не следовало. В мои планы входило использовать ее, чтобы спасти себя, если я вообще могла спасти себя. Я не была беспомощной. Мне не было нужды болтаться в пустоте, и я сама могла выбирать.

Я сделала шаг назад. Слева виднелась манящая чернота леса. Мэйбл встала, недоверчиво глядя на меня. Выражение ее лица подталкивало меня сделать это. Она не думала, что у меня хватит духа, но она не знала, что мое искалеченное тело — само по себе тюрьма и что лес — ничто по сравнению с невозможностью дышать. Я умирала. Побег ничего не изменил бы.

Что-то толкнуло меня изнутри. Я бросила корзину, развернулась и побежала. Край леса манил прохладной тенью, сосновые иглы приглушали звук моих шагов. Я бежала, не думая, выдержит ли сердце, я вообще ни о чем не думала. Ветер овевал щеки, шляпа слетела с головы. Когда начался подъем, мне пришлось замедлить шаг и задрать юбку, чтобы перебраться через большие камни. Устав, я села на булыжник перевести дыхание и дать возможность зрению вернуться в норму. Видимо, мне придется идти медленнее, иначе мир снова начнет переворачиваться. Мне нужно найти дорогу, там я смогу остановить какую-нибудь повозку или автомобиль, чтобы доехать до дома.

Услышав треск ветвей, я вскочила. Из зарослей рододендрона выскочила Мэйбл. Лицо у нее пылало, короткие волосы взмокли от пота и завивались над ушами, как изогнутые концы леденцов.

— Пошли, некогда отдыхать, — заявила она, карабкаясь на очередной камень. — Ты с ума сошла: бежать средь бела дня! Уже пробил колокол. Остается только надеяться, что они не знают, в какую сторону мы побежали.

— Я не могу больше бежать.

Она оглянулась:

— А то я не знаю. Пойдем, только быстро. С тобой что-то не так?

Я кивнула, подоткнула юбку повыше и полезла за ней. Через некоторое время возвышенность перешла в ровный лес. Мы шли довольно быстро, и тишина придавала нам сил. Собаки и люди пока за нами не гнались. Я заметила, что Мэйбл выбирает путь.

— Ты знаешь, где дорога?

— Не представляю. Искать дорогу — дурная идея. Первая же телега отвезет нас назад в Вальхаллу. Людям нравится быть героями. И все равно, что мы им скажем. У девушек всегда есть какая-то история, и им никто никогда не верит. Мы идем на север, — добавила она, глянув на небо.

— Нет, — я остановилась. — Мне надо найти дорогу. Твоей истории могут не поверить, но моей точно поверят.

— Что, так хорошо придумала? Чем она необычнее, тем меньше шансов. — Ее лицо смягчилось. — Если я тебя чему и научила, так это тому, что людям верить нельзя. Любой, кто едет по этой дороге, знает, откуда ты взялась. Почему, думаешь, мисс Юска нас всех нарядила одинаково? Женщина сочтет, что долг христианки велит ей вернуть заблудшие души туда, где их спасут, а мужчина решит, что мы шлюхи, и сделает, что захочет. Эти леса — лучшее укрытие, а снаружи нет ничего хорошего. Если с одной из нас что-то случится, другая сможет помочь. Ты мне нужна не меньше, чем я тебе.

Мэйбл замолкла. Лес вокруг кишел жизнью: по деревьям бегали белки, листья шуршали, пели птицы. Мне показалось, что она хочет загладить свою вину, но я ей все равно не верила.

— А на севере что?

— Дом.

Это слово отдалось в груди болью. Меня уже мучила жажда, и ноги устали, но за этим словом я пошла бы куда угодно.

— А далеко?

— Понятия не имею. — Она пожала плечами.

28 Мэйбл