Девушки из Шанхая

Я знаю, в какой момент новогодний день пошел наперекосяк. Пока мы с Мэй причесываем друг друга в гостиной, Иен-иен щекочет Джой животик, то повышая, то понижая голос, то наклоняясь к ней с растопыренными пальцами, то отодвигаясь.

— Фужэньили жэньфу? — спрашивает Иен-иен визжащую от удовольствия Джой. — Хочешь быть хозяйкой или служанкой? Любая женщина предпочла бы быть служанкой.

Смех Джой не оказывает сегодня своего обычного воздействия на ее дедушку, и он мрачно наблюдает за ними из своего кресла.

— У жены есть свекровь, — журчит Иен-иен. — Жена обречена рожать детей. Она должна повиноваться своему мужу, даже если он не прав. Жена все время трудится, но никогда не слышит ни слова благодарности. Лучше быть служанкой и самой себе хозяйкой. Надоело жить — прыгнешь в колодец. Был бы у нас колодец…

Старый Лу отталкивается от стола и безмолвно указывает на дверь. Мы выходим из дома. Несмотря на то что сейчас еще раннее утро, дурные слова уже были произнесены.

Сегодня в Чайна-Сити пришли тысячи человек. Празднества поражают своим размахом: пестрое изобилие фейерверков, пляски извивающихся танцоров в костюмах львов и драконов. При взгляде на яркие одежды гуляющих кажется, что с небес на землю снизошла радуга. Во второй половине дня людей становится еще больше. Каждый раз, взглянув в окно, я вижу, как мимо пробегают рикши. К вечеру мексиканцы окончательно выбиваются из сил.

Во время ужина «Золотой дракон» переполнен. Чуть ли не две дюжины человек толпятся перед входом, ожидая, пока освободится столик. Около половины восьмого в кафе входит Старый Лу и протискивается сквозь толпу.

— Мне нужен Сэм, — заявляет он. Оглянувшись, я вижу Сэма — он накрывает стол на восьмерых. Проследив за моим взглядом, Старый Лу пересекает зал и обращается к Сэму. Мне не слышно, что он говорит, но я вижу, как Сэм отрицательно мотает головой. Старый Лу снова что-то говорит, и Сэм снова отказывается. После третьего отказа Старый Лу хватает сына за грудки. Сэм отталкивает его. Все присутствующие наблюдают за ними.

— Не смей мне противоречить! — кричит старик, словно плюясь словами на сэйяпе.

— Я сказал, что не буду этого делать.

— Toy кэ! Чок кинь!

Я уже несколько месяцев работаю вместе с Сэмом и знаю, что он не ленив и не глуп. Старый Лу тащит сына через весь зал, натыкаясь на столы, и выталкивает его наружу. Я выхожу вслед за ними и вижу, как мой свекор толкает Сэма на землю.

— Когда я тебе приказываю, ты должен мне повиноваться! Все остальные возчики устали, а ты умеешь везти повозку.

— Нет.

— Ты мой сын и обязан меня слушаться! — умоляющим тоном говорит Старый Лу. Его лицо искажается, но на смену секундной слабости вновь приходит ярость. Когда он заговаривает, его голос подобен скрежету камней. — Я все завещал тебе.

Это не одна из тех веселых сценок с песнями и плясками, которые происходят сегодня вечером по всему Чайна-Сити. Туристы не понимают ни слова, но их притягивает и развлекает происходящее. Когда мой свекор принимается пинками гнать Сэма по улице, я вместе со всеми иду за ними. Сэм не дает ему отпора, не возмущается. Он не пытается защитить себя. Да что же он за человек?

Добравшись до стоянки рикш на Дворе Четырех времен года, Старый Лу смотрит на Сэма сверху вниз:

— Ты рикша, и ты — Бык. Потому ты здесь. Так что берись за работу!

Побледнев от страха и стыда, Сэм медленно распрямляется. Он выше отца, и я впервые понимаю, что это раздражает Старого Лу так же, как раздражало папу. Сэм делает шаг вперед и смотрит на отца сверху вниз.

— Я не буду твоим рикшей, — говорит он дрожащим голосом. — Ни теперь. Ни впредь.

В этот момент они словно бы вдруг осознают, что вокруг стоит полная тишина. Мой свекор отряхивает свой китайский халат, Сэм нервно оглядывается. Увидев меня, он весь сжимается. Затем он срывается с места и пускается бегом сквозь толпу вылупивших глаза туристов и любопытствующих соседей. Я спешу за ним.

Он сидит в нашей комнате: его кулаки сжаты, лицо побагровело от ярости и обиды. Но плечи его расправлены, спина прямая, и, когда он заговаривает, в голосе его слышится вызов:

— Мне было стыдно, и я не решался открыть тебе правду, но теперь ты сама все узнала. Ты вышла замуж за рикшу.

Сердцем я верю ему, но мой разум с ним не согласен.

— Но ты же четвертый сын…

— Только на бумаге. В Китае принято спрашивать: гуй син? — как тебя зовут? — но на самом деле они хотят узнать твое настоящее имя, имя твоей семьи. Лу — это всего лишь чжи мин,бумажное имя. На самом деле моя фамилия Вонг. Я родился в деревне Ло Цинь, это недалеко от твоей родной деревни. Мой отец был фермером.

Я присаживаюсь на край кровати. Во мне все переворачивается: он рикша, бумажный сын. Это значит, что я — бумажная жена и мы оба живем здесь незаконно. Меня начинает мутить, но я упрямо цитирую инструкцию:

— Твой отец немолод. Ты родился в деревне Вахун и приехал сюда маленьким мальчиком.

Сэм качает головой:

— Тот мальчик умер в Китае много лет назад. Я прибыл сюда по его документам.