Девушки с палаткой

– Ерохин, я спрашиваю тебя в последний раз, – сосредоточился на нём грубоватый полицейский. – Ты всё проверил в доме, везде хорошо смотрел? Точно ничего не пропало? – Отец в ответ переминался с ноги на ногу. В который раз он пробежался глазами по одним и тем же предметам. – Ну что ты мнёшься, как скромница на первом свидании? Скажи, как есть! Так пропало что-нибудь?

Отец осмелел, расправил плечи и с уверенностью заявил:

– Пол пачки муки.

Первое утро свободы сёстры проспали крепким беспробудным сном. Проводив Илью, они сразу устроились на широком надувном матраце, качающемся, словно морские волны, по нему уютно рябили сквозь москитные сетки лучики света – тут их обеих и сморило. Воздух ещё не прогрелся, девушек накрывали расстёгнутые спальники, заменяющие им одеяла. Никогда сон не казался настолько пьянящим – под воздействием озона, среди запахов хвои, дикой травы и грибов.

Воробьи чирикали где-то над головой; переворачивающаяся с бока на бок Татьяна начала «булькать» матрацем – от этого обе проснулись.

– Марусь… – Младшая услышав, что к ней обращаются, лениво заворочалась. – Как ты думаешь, отец нас уже хватился?

Марьяна тягостно застонала.

– М-м-м, ага-а… Уже бросился искать с собаками, весь сбился с ног…

– Хватит дрыхнуть! – завелась Татьяна. – Давай поднимайся! Пошли территорию обследовать, а заодно жрать готовить!

К обеду совсем распогодилось, и трава подсохла. Девушки выбрались из палатки сонные, потянулись, начали обустраиваться. Пока они поглощали поздний завтрак в виде бутербродов с чаем, заспанная Марьяна вела себя пассивно и лишь окончательно проснувшись стала прыгать по поляне с радостными выкриками:

– Свобода! Абсолютная свобода! Вот она настоящая свобода!

Беглянка начала кружиться, запрокинув голову к небу, и орать на весь лес:

– Всё! Никаких больше отцов! Никаких побоев на моём сногсшибательном сексуальном теле! Никаких синяков на моём ухоженном лице! Не хочу ничего делать! Хочу валяться, загорать! – Её тело мякло рухнуло в траву. – И пусть весь мир подождёт…

Когда Татьяна нависла над ней, загораживая солнце, та блаженно перебирала пальчиками с томно прикрытыми глазами.

– М-м-м, травка… – Марьяна кайфовала, пребывая в лёгкой истоме.

Сестра завалилась рядом, так же раскинув руки и ноги по траве: в обзоре голубело небо с белоснежными фигурами, слепленными из увесистых облаков, качались макушки смешанного леса, пение птиц было ни с чем не сравнимо.

– А теперь я хочу купаться! – Младшая зашевелилась, пытаясь подняться. – Погнали прямо сейчас!

– Подожди, у меня купальник на самом дне в рюкзаке, – крикнула ей вслед Татьяна, не двинувшись с места.

– Нафиг купальник!

Марьяна подбежала к берегу, поспешно сбрасывая с себя одежду. Вещи падали в траву, на песок – куда попало, кружевное бельё зацепилось за прибрежные заросли. Девушка погружалась в воду, делая вид, что совсем не холодно, рукой она хлестала по воде то вправо, то влево.

– Супер! – выкрикивала она, да так, что катилось эхо.

Татьяна раздевалась медленно, озираясь по сторонам, наконец она с опаской ступила в воду, не решаясь зайти поглубже. Младшая повернулась к ней и начала устраивать брызги.

– Ду-ура! – возмутилась Татьяна, но деваться было некуда – купание уже началось.

Солнечные лучи играли бликами на воде, девчонки щурились от солнца и брызг, дрались по-дружески и так же любя топили друг друга. Над рекой раскатывался визгливый смех, и вода уже не казалась настолько прохладной. Марьяна пристраивала на голову старшей сестре сорванные противные водоросли – та с остервенением сдёргивала их с себя и швыряла обратно в сестру. Смех не прекращался.

– Смотри, смотри, какая рыбка! – восторженно вскрикнула Марьяна.

Татьяна сосредоточенно всмотрелась сквозь взбаламученную воду.

– Обычный малёк, – произнесла она.

В минуты горящего красным пламенем заката девушки отдыхали в походных креслах, в руках у них были миски, наполненные разогретой в крышке от котелка рисовой кашей, сдобренной тушёнкой.

– Внуснотища! – облизывалась Марьяна. – Может с Ильёй поговорить, и он на зиму куда-нибудь нас пристроит, а на лето опять сюда?

– Во ты размахнулась!

– Не хочу назад возвращаться, не хочу опять к отцу. В его доме моя красота гаснет, я становлюсь забитой серой мышью, не уверенной в себе.

Татьяна выскребла остатки каши, чпокнула банкой пива, которое они предусмотрительно привезли с собой в небольшом количестве – на разогрев, облилась, и пиво потекло по подбородку за горловину футболки.

– Может нам лучше квартиру снять? – спросила она, вытирая подбородок задранным краем.

– Квартиру? На какие это ши-ши? Пока мы не начали сами зарабатывать, квартира нам не светит. Да и отец будет шастать в неё, как к себе домой, что-нибудь требовать, жизни учить… Просто дурдом переместится в другое место, только нам за это ещё и платить придётся. – Марьяна встряхивала длинными чёрными волосами, которые всё ещё до конца не просохли.

– И как же, интересно, этот вопрос может решить Илья? – спросила Татьяна и уставилась на сестру с подозрением, глазки её забегали.