Девушки в бегах

Маркус обнял Элайн прямо посреди роскошной гостиной в бело-золотистых тонах и прильнул к ней в поцелуе. И теперь она знала, что он станет еще счастливее, когда она расскажет ему о Софи. Но пока рано. Ей хотелось, чтобы еще хоть какое-то время он принадлежал только ей одной.

— Головная боль прошла, дорогая? — ласково спросил Маркус, оторвавшись наконец от Элайн и посмотрев в ее томные глаза. — Я больше не могу ждать, — вздохнул он и привлек ее к своему гибкому телу.

Элайн смущенно зарделась. Она так долго и так сильно хотела его, что сейчас слегка растерялась. Маркус оставался единственным мужчиной в ее жизни, он показал ей столько чудесных вещей, научил ее понимать свое тело, но… но в итоге родилась Софи.

— Я чувствую себя превосходно, Маркус, и никакая головная боль больше никогда не помешает нам, дорогой. Но…

— Что — но? — рассмеялся он.

Элайн заморгала, не в силах взглянуть ему прямо в глаза.

— Я… немного волнуюсь, — призналась она. — У меня не было никого, и… и все это случилось так давно.

— Я чувствую себя так же, дорогая. И у меня даже в мыслях не было посмотреть на другую женщину, — отозвался он. — Но думаю, у нас все получится.

— Ага, это как кататься на велосипеде, — хихикнула Элайн.

— Год назад ты бы так не сказала, — нахмурился Маркус, но в уголках его губ заиграла улыбка.

— Да, ну хорошо, с тех пор много воды утекло. Я уйму времени провела с Кэти и Лизой. А они просто юмористки.

— Зато ты у меня как конфетка, — улыбнулся Маркус, наклонился и снова поцеловал Элайн в губы. Он поднял ее на руки, отнес в белоснежную спальню и положил на кровать. — Я глазам своим не мог поверить, когда принес тебя сюда. Ты таким чудесным образом снова появилась в моей жизни! О, дорогая, я так скучал по тебе! Год без тебя показался мне настоящим кошмаром, я работал с раннего утра и до позднего вечера, но время все равно тянулось очень медленно. Я пытался забыть тебя, но это невозможно. Больше никогда в жизни не позволю тебе уйти. Никогда! — страстно проговорил он, уткнувшись в ее щеку.

Элайн прильнула к Маркусу, и он медленно и эротично снял ее одежду, достигнув в этом ритуале совершенства. Увидев ее обнаженное тело, он наверняка все поймет! Элайн испугалась. На ее гладкой, как шелк, коже не осталось никаких следов того, что она рожала, она всего лишь немного располнела, но разве этого недостаточно, чтобы он догадался?

Однако потом Элайн расслабилась от его ласк и отбросила все волнения и страхи, прислушиваясь только к голосу своего тела.

— О, Маркус! — пробормотала Элайн, извиваясь, пока он ласкал ее грудь. — Все эти удивительные ощущения, которые ты возбуждаешь во мне, возвращаются.

Маркус прильнул губами к ее груди, и Элайн охнула. К счастью, она уже не кормила ребенка грудным молоком. И тут молодая мать вдруг подумала о своей обожаемой дочурке. О, Софи! Как Элайн скучала по ней! Конечно, подруги позаботятся о малышке, но дочурке нужна мать. А если она проснется ночью, и девушек не окажется поблизости? Предположим, Софи будет звать свою мамочку, а ее нет около…

— Дорогая, что случилось? Ты где-то далеко-далеко.

— Маркус, — промолвила Элайн, крепко прижавшись к нему, — давай сейчас же займемся любовью. Я тоже не могу больше ждать.

Элайн сейчас мучилась угрызениями совести в связи с тем, что оставила свою дочурку. Лучше бы она рассказала Маркусу раньше! Но сейчас уже слишком поздно.

Маркус вошел в нее, и Элайн вскрикнула от удовольствия и боли одновременно. Он стал ритмично двигаться, проникая все глубже и глубже, и Элайн захлестнула волна любовного экстаза. На какое-то мгновение она забыла обо всем на свете, кроме этого лихорадочного взрыва их чувств, кроме горячей лавы их любви, такой стремительной, такой захватывающей…

Они лежали в объятиях друг друга, мокрые, дрожащие, и Маркус говорил ей что-то, но она не могла разобрать его слов, так сильно стучала кровь у нее в висках.

— Дорогая, почему ты плачешь? Все так чудесно. Слишком быстро, но замечательно. Ты изменилась, стала более чувственной и непредсказуемой.

— О, Маркус! — всхлипнула Элайн, прижавшись к нему. — Мне не надо было заниматься с тобой любовью прежде, чем я скажу тебе что-то очень важное. Мне сейчас так стыдно. Ты сочтешь меня за уличную девку, потому что я слишком быстро кончила и не набралась храбрости рассказать…

— Рассказать что, дорогая? Я не понимаю. Нет ничего постыдного в том, что ты так быстро испытала оргазм. Ведь я тоже не смог сдержаться. Ты совершенно не похожа на потаскуху. Откуда вообще у тебя такие глупые мысли? — Маркус крепко обнял Элайн. — Опять дурное влияние твоих подружек?

— Мои подружки… — простонала Элайн, уткнувшись носом в его длинные шелковистые волосы. — Они сейчас делают то, что должна была бы делать я сама. — Элайн собралась с силами и тяжело вздохнула. Она должна сказать сию же секунду, иначе больше не сможет заниматься с ним любовью. Ведь он уже заметил, что она изменилась. — Я — мама, — тихо промолвила Элайн и закрыла глаза, чтобы сдержать навернувшиеся слезы.

Маркус нервно рассмеялся.

— Дорогая, что ты хочешь сказать этим — мама?