Дезертир флота

Шторм был крайним случаем – крайнее уже не придумаешь. Потоки воды волокли по полу, шутя и издеваясь над бессилием лиски, били об стены. Теа упиралась, зажимая ключ-отмычку в мокром кулаке. Среди ужаса пенной, отвратительно соленой воды Теа старалась думать хладнокровно и правильно, так, как всегда мыслит мудрый Полумордый. Ведь понятно – стоит исчезнуть спасительным занозистым стенам, и ты, Хозяйка Холмов, станешь беспомощнее новорожденного щенка. Океан с радостью утянет тебя за борт. Может быть, тебе и не дадут утонуть сразу – Квазимодо цепок, а фуа в любых волнах как дома. Но ты станешь обузой, мокрой, несчастной и некрасивой вещью. Больше всего на свете Теа не желала быть глупым грузом.

Весь океан, все эти бесчисленные горы воды прошли через ее дощатую клетку. Изнемогшая Теа вдавила себя в угол, каблуки испорченных сапог все-таки смогли нащупать доску-опору в палубе. Осталось закрыть глаза и ждать смерти. Через какое-то время лиска поняла, что ее больше не отрывает от стены и не норовит прогнать от стены к стене, как легкую, обгрызенную добела косточку. Теа качалась вместе с кораблем в его сложном запутанном ритме. По-прежнему скрипел-жаловался корпус «Высокого» и соленая вода щедро омывала полуголую скорчившуюся девушку. Теа тряслась, старалась слушать, что там за дверью рассказывает про шторма неугомонный Ныр. Шло время, «Высокий» бесконечно взлетал и падал, сквозь вой ветра в снастях, хрипловато бормотал Квазимодо, в щелях над головой слегка светлело небо, и лиска начала верить, что корабль сегодня не перевернется и не пойдет ко дну.

Ну кому еще из Хозяев Холмов приходилось пережить шторм? Жуткое чудовище этот океан. Шторм – еще не самое пугающее. Теа никак не могла забыть первые дни пребывания на «Высоком». Будка для дикого опасного животного, неумолчный командный крик ненавистного Кехта, мерзкие шелковые лохмотья и драгоценные цацки, которые нельзя снять. Ква, наглухо отделенный худосочной, но непреодолимой дверью. И качка.

Потом и Ныр, и Квазимодо объясняли, что, едва выйдя из Скара, корабль попал в крайне неприятное морское явление – смесь бортовой и килевой качки. Даже опытным морякам редко выпадает настолько паршивое развлечение. Тогда лиска раз и навсегда поняла, что ненавидит море. Тошнота, мутная и бесконечная, овладела миром. Теа стояла на четвереньках, обхватив ладонями такой знакомый походный котелок, и, издавая жалкие звуки, ненавидела весь раскачивающийся мир. В короткие просветления слабо хотелось кого-нибудь убить. Еще никогда в жизни лиска не чувствовала себя такой больной. И ей было ничуть не лучше от того, что остальным людям так же плохо. Половина команды перевесилась через борт. Вторая половина моряков вяло управлялась со снастями, и тоже то и дело отвлекалась, дабы принести жертву прожорливым и неразборчивым в кулинарных пристрастиях морским демонам. Капитан Кехт не жалел ругательств, но и сам то и дело заглядывал за борт и издавал кашляющие звуки. В действительности ли было виновато в поголовном приступе морской болезни мерзкое скарское пиво, как объясняли друг другу бывалые моряки, осталось неизвестным. Теа, не пробовавшая никакого пива, чувствовала себя непоправимо несчастной. За что такие муки? Разве на Холмах заслужишь такую мерзкую погибель? И почему Ныр и Полумордый чувствуют себя почти нормально? Правда, оба бледные, но разве будешь иметь цветущий вид, когда все вокруг непрерывно выплевывают свои желудки? Ладно, фуа – они лягушки, им быть в море как дома положено. А Ква почему чувствует себя хорошо? Он ведь только человек?

Теа было плохо, плохо, плохо. Квазимодо открыл дверцу «каюты», но у рыжей не было никакого желания даже выглядывать на палубу. Только не сейчас, когда там целый борт занят судорожно подергивающимися спинами и задницами моряков. Квазимодо что-то поспешно совал подруге. Какой-то невзрачный комочек, довольно противный на вид.

– Жуй, должно помочь.

Теа обессиленно сунула серый комок в рот. Все равно, что это такое. Может, яд? Тогда наверняка поможет.

Квазимодо взял котелок, пошел к борту.

Теа вытянулась на животе. Слабый, но приятный вкус слегка утешил рот, измученный горечью плохо усвоенной пищи. Теа машинально трогала комочек языком. Что это такое Полумордый подсунул? Лекарство свое зубное? Так у лис с зубами все в порядке.

Квазимодо опустился рядом, обтер влажной косынкой бледное конопатое лицо возлюбленной:

– Легче?

– Да, – жалобно простонала рыжая. – Что это?

– Лекарство. Жуй, но не глотай, и будет легче.

– Хорошо. Запри, пока никто не заметил.

Квазимодо вздохнул, выскользнул наружу и ловко навесил тяжеленный замок. Очутившись в уже привычной полутьме, лиска легла на бок и вытерла глаза. Не хватало еще, чтобы Полумордый видел ее слабой, как какую-то селянскую бабу. Слезы никого не украшают.