Дезертир с большой дороги

Только бы Гольт не появился на сцене именно сейчас…

Естественно, он сразу и появился. Хромая на правую ногу. Видно, ее он и сломал. И не долечил. Меч в правой руке тоже держит как-то неуверенно. И она ломанная?

Люцифер скакнул к псевдоэльфу. Удар передними ногами…

Назад, больной, в колдобину! Будьте добры завершить медицинские процедуры!

Киана едва не прикончила меня, пока сражался против нее один, но Люц вернулся раньше. Он легко ранен — Гольт успел его зацепить. И уже вылезает обратно! Люц, повтори!

Однако что же делать с Кианой? Статус защиты брони под ее ударами уже просел до твердого «неуда». Еще несколько пропущенных, даже скользящих, и…

Что-то маленькое и стремительное метнулось в лицо эльфийке, заставив отшатнуться и прекратить нападение. И бросилось снова! И снова!

Да это Весточка! Птичка кружилась перед Кианой, наскакивая на нее и отлетая назад. Та отмахивалась, — но попробуй попасть по такой крохе мечом или поймать ее рукой в латной перчатке. Я немедленно сгруппировался и сосредоточился, готовясь вложиться весь без остатка в один-единственный решающий удар. Меч меня понял — вспыхнул голубым. Выпад! Лезвие пробило чужую кирасу и вошло эльфийке между ребер. Я выдернул его и рубанул наотмашь, метя выше груди. Думал, не попаду — такая слабость внезапно охватила. Но попал: голова Кианы слетела с плеч.

«Враг повержен!..»

Насовсем? Он однажды уже был повержен; и вот поди ж ты — пришлось повергать снова.

«Ваш конь нанес тяжкий урон воину сорок четвертого уровня!..»

Я обернулся — Гольт лежал на спине, как-то странно выгнувшись, упираясь в землю локтями. Чего это он так лежит? А-а-а, понял: Люц его долбанул, и псевдоэльф упал на шип моего разбитого щита. А в шипе отрава, и сам по себе он довольно неприятная штука, если торчит в пояснице.

Кажется, с шеи Кианы что-то упало вслед за головой? Я наклонился и поднял амулет: рубин на цепочке, в оправе из черненного серебра. Красивая вещица, только мрачноватая.

«Талисман реванша „Месть мертвеца“, — гласило описание. — Способен воскресить владельца для расплаты с тем, кто его убил. Будет стремиться выбрать момент, когда враг наиболее уязвим: получил урон от кого-то еще или отвлекся. Расовые ограничения — нет. Классовые ограничения — только для воинов».

Ах, Киана! Ну что за стервозность? Зачем ты таскала на себе эту хреновину? Можно ли быть такой злопамятной, да еще загодя, про запас? Смотри, переродишься старухособакомышью, и будешь вынуждена жить в Доме приговоров и спать кверху жопой под куполом. А потом придет Раймондо и покрошит тебя на бешбармак.

Сделав несколько шагов, я остановился над Гольтом. Не то что бы хотелось насладиться видом беспомощного врага, а просто не хватало сил его добить. Для этого следовало как минимум поднять и опустить меч. А Дженкуир вдруг стал громоздким, неудобным для хвата и тяжелым, будто превратился в дубовую балку для подвешивания соборных колоколов.

— М-м-мразь! — выдавил Гольт, с ненавистью глядя на меня.

— Мразь? — переспросил я. — Ты считаешь меня мразью? А почему? Только потому, что я не дал вам себя убить и получить награду? Потому, что убил твоих компаньонов и сейчас убью тебя? Но если б вы не поехали за мной, ничего бы не было. Я бы просидел в засаде до вечера, переночевал здесь и завтра отправился своей дорогой, жалея, что понапрасну потерял день. А так, конечно, я его не потерял. Загреб уйму добычи, которой не надо ни с кем делиться. Знаешь, мне предлагали помочь разделаться с вами. А я отказался — именно чтобы в случае победы все оставить себе. И просчитайся я — на кого было бы обижаться? Кого обзывать мразью?..

— Мразь! — повторил Гольт.

— Как скажешь. Но лучше прикуси язык. А то разозлюсь и не стану тебя убивать, тем более что жутко устал и мне лень. Отдохну и отвезу обратно в таверну. И посмотрю, что там с тобой сделают… Захлопни пасть, я сказал! Не усугубляй свою участь дальнейшей руганью.