Дезертиры с Острова Сокровищ

Чистые стихии, вновь соединяемые друг с другом в своей первозданности, как раз и представляют собой социальное творчество – стихийное творчество масс, о котором так любили толковать идеологи пролетарской революции. Процесс рекомбинации опорных элементов социальной реальности стихиен по определению – и все же его нельзя назвать чисто случайным, им правит неуловимая интуиция, что особенно заметно на стыке экзистенциальных кубиков. Две существенные проблемы встают перед творцами. Во-первых, проблема тяготения очищенных реагентов к прежнему, инерционному положению, куда их всеми силами влекут могущественные группы поддержки, и во-вторых – лимитированная временем необходимость нахождения какого-нибудь завершающего пятого элемента, без чего невозможно замыкание в устойчивую, хранимую свыше пентаграмму.

Мы пока даже не знаем, встроен ли уже недостающий элемент в комбинацию, определяющую новый виток социогенеза, или этот элемент еще только предстоит найти. Не исключено, что всё уже на месте и мы просто пока не можем разглядеть масштабы явления, не совпадающие с масштабами нашей персональной смертности. Ведь очевидно, что влияние нестяжательских практик растет и их присутствие в мире ширится.

Вот, например, заповеди Иисуса – сегодня они приняты всерьез – не в качестве теологических тезисов, а как практические советы старшего товарища. Если уж совсем кратко попытаться суммировать вклад городских бродяг в «истолкование» христианства, можно сказать, что вера в Иисуса уступила место вере Иисуса. Они, его сегодняшние последователи, попросту верят в то же, что и он, – в бессмысленность стяжания земных сокровищ, в великое преимущество птиц небесных и цветов Господних, которым нет нужды заботиться о своем убранстве; верят в то, что, отойдя от негостеприимного порога, следует просто отряхнуть прах с ног своих, – верят хотя бы потому, что и сами так живут. И имеют возможность каждодневно убеждаться в том, что Спаситель прав. Охотники племен, читая Евангелия, интуитивно различают то, что адресовано своим – таким же скитальцам, спутникам Иисуса, и то, что адресовано urbi et orbi, обитателям встречного мира, до которых еще нужно донести Весть. Во втором случае, конечно же, требуются подробные пояснения и доходчивые примеры. Путешественник не станет подробно описывать своим товарищам по странствию то, что они и так видят своими глазами, хотя, конечно, у него найдется о чем с ними поговорить. Но, составляя «отчет о командировке», предназначенный для тех, кто никуда не выходил, исполнитель миссии опишет достопримечательности во всех подробностях, он вынужден будет сделать еще многое, восполняющее нехватку непосредственной очевидности. Все дело в том, что прочно укорененные обитатели мира сего читают отчет, оставаясь дома, а вольные странники сопоставляют происходившее с тем, что происходит сейчас, и нередко узнают знакомые горизонты, ибо их взгляд открывает панораму примерно с той же позиции. Вот почему слова Августина «душа по природе своей христианка» воспринимаются нестяжателями как простое эмпирическое обобщение, что-то вроде наблюдений типа «хорошо выспавшемуся легче дается дорога». И в этом смысле дезертиры с Острова Сокровищ – это просто люди Божьи, овцы, которые никуда не терялись. Их царствие не от мира сего, и за Отцом Небесным они следуют, как за старшим товарищем.

Вроде бы стихийное творчество масс (в данном случае творчество религиозное) всего лишь изменило акцент в трактовке, предложив вместо созерцания Истины созерцание мира через имплантированный хрусталик Истины. Однако вера тут же обрела вещую силу, которая никак не давалась созерцателям Истины, склонным все время откладывать ее обретение. Непосредственное востребование Истины в качестве элемента повседневной жизни восстановило дух первоначального христианства, открыв простор для импровизаций, без которых не может обойтись ни одно живое приложение. Только мертвая буква канона боится любых новаций в принципе, поскольку не располагает средствами для сравнения будничной чеканной монеты с эталоном, хранящимся в сейфе, закрытом на надежный замок. Мудрствующие мира сего всегда полагали, что сейф откроется тому, кто наберет правильную последовательность знаков, составляющих сокрытое имя Бога. Уже более двух тысяч лет продолжают они свою каббалистику и гематрию. Эти мудрствующие настолько погружены в увлекательное, таинственное занятие, настолько внимательны, что не заметили, как вместо священных букв им подсунули пробки от пепси-колы и вкладыши от шоколадных батончиков. Теперь, возможно, они наберут правильную последовательность, и бог, имя которого они прочтут, несомненно, озолотит их. Но истина состоит в том, что Иисус не оставил никакой записи любителям «кодов да Винчи», пусть даже имя им легион. И царство, сокровища которого хранятся в кладовых, закромах и сейфах, – не Его царство.