Дежавю

— Bonjour! — Он улыбается, наклоняясь за шаром. Его тень ложится на меня, а собака нюхает землю возле моих туфель, и ее влажный холодный нос вдруг касается моей ноги.

— Bonjour. — Я киваю в ответ и протягиваю руку, чтобы потрепать собаку по голове. По спине у меня пробегают мурашки. Мне становится не по себе оттого, что я вижу перед собой этого большого мужчину, живого и полного сил. Но я заглянула в магический кристалл и знаю то, чего не знает он.

Серж задерживается. Он уловил мой акцент, и, видимо, это заинтересовало его. Он то и дело подбрасывает блестящий металлический шар вверх, не двигаясь с места. У него доброе лицо. В его темных вьющихся волосах, во взгляде карих глаз есть какая-то мягкость, несмотря на то что выглядит он как борец — гора мускулов. Une force de la nature. Я улыбаюсь ему. Улыбка ничего не стоит, всегда говорила я Чарли. Но мне хотелось бы гораздо теплее поприветствовать его.

Кажется, Серж хочет меня о чем-то спросить. Спроси меня, и я скажу тебе, думаю я. Пожалуйста, спроси меня!

— Серж! — окликает его один из приятелей. Они направляются к кафе. Время для аперитива. — Tu viens ou pas? (Ты пойдешь или как?)

У меня задрожали ноги, когда он помахал им. Я не знаю, что сказать. Как можно сказать чужому человеку, чтобы он был осторожнее, чтобы он очень-очень внимательно следил за своей собакой, когда будет ходить с ней к реке. Как можно сказать человеку, что он утонет, если прыгнет за своей собакой в воду? Как вы сможете сказать кому-нибудь по дороге на работу, что им вообще не следует туда идти, потому что именно в их офис врежется самолет? И что не нужно идти на пляж, потому что будет цунами или землетрясение? Возможно, они просто улыбнутся в ответ или даже рассмеются в лицо, а потом все равно пойдут туда, куда направлялись. Я просто странная девушка на скамейке.

Я не могу изменить судьбу.

Но у Сержа такое милое лицо, я просто должна ему что-то сказать. Я открываю рот, но не могу вымолвить ни слова. Я могу говорить о погоде, об этом замечательном дне. И действительно, сегодня и вправду великолепный день. Солнце сияет, и его лучи, пробиваясь сквозь крону тополей, образуют на тротуаре площади причудливый узор, напоминающий картины Ренуара. Этот день слишком хорош, чтобы говорить о мрачных вещах. Вдруг мне становится интересно, был ли апрель любимым месяцем для рисования у Ренуара? Ведь сейчас такой чистый и сухой воздух, такие яркие, сочные краски! Может, именно в это время он брал кисть и легкими движениями наносил рисунок на холст. Но я сомневаюсь, что он когда-нибудь приезжал в Озер. Мне приходит в голову мысль, что лучше всего будет начать разговор с собаки. Да, французы любят говорить о своих собаках, даже больше, чем о своих детях. Я думаю, с чего начать, но на ум мне не приходит ничего, кроме: — «Милая собачка… Однажды она станет причиной вашей смерти».

Чарли прав. Я совершенно безнадежна. Серж все еще улыбается, глядя на меня. Вероятно, его забавляет, как мой рот то открывается, то закрывается скова, как у рыбы. Вернее, как у растерянной, выброшенной на берег рыбы.

— Эй, Серж! — Теперь его зовет кто-то другой.

Мое сердце готово выскочить наружу. Массивная фигура Сержа закрывает мне обзор, но я мгновенно узнала этот голос.

Марк тоже не видит меня.

— Salut, Серж! — произносит он и кладет руку на плечо другу. Марк машинально улыбается мне, ожидая увидеть здесь кого-то другого, кого угодно, кроме меня. — Энни! — Он в испуге отступает на шаг.

Мне все еще удивительно видеть Марка таким молодым. Мне не хватает воздуха. Кажется, до сих нор я подчиняюсь не своему разуму, а своему сердцу, своему глупому, глупому сердцу. Я киваю Марку, не в силах что-либо сказать. Странно, но я почему-то чувствую себя виноватой.

— Mais, vous vous connaissez? (Вы знакомы?) — Серж, очевидно, удивлен, что его друг знаком с этой странной девушкой.

— Э… oui. — Марк вытер лоб рукой.

Я помню, с какой гордостью он тогда представил меня Сержу, придерживая меня за талию. Может, так же он обнимал и Бетти в тот день, когда она приехала сюда? Держал ли Марк так же руку на ее талии, едва касаясь ткани платья, и ощущал ли он тепло ее тела под одеждой?

Марк смотрит на меня, потом на Сержа, а потом снова на меня. Повисает неловкая пауза. Глаза Марка ищут мои глаза, и я понимаю: он думает о том, сказала ли я что-нибудь его другу про реку, про его собаку.

Я отрицательно качаю головой.

— Bon. — Серж хлопает в ладоши. — Je vous laisse. Je vais au café. (Я вас покидаю. Я иду в кафе).

Он уходит, Марк кивает ему, и Серж похлопывает его по спине. Они старые друзья. Он свистит собаке, своему лучшему другу, и они вдвоем направляются в кафе.

— Au revoir, Mademoiselle!

Я смотрю, как Серж открывает дверь и исчезает внутри.

Он ушел. Мы отпустили его, ничего не сказав, не предупредив его.

— Мы можем похитить собаку, — предлагаю я.

— Non, — качает Марк головой. — Он заведет себе другую. У него всегда были собаки, с самого детства. Он обожает их.

— Это видно.

* * *