Дежавю

– На видео был он?

– Похоже, да, но то, что она была с каким-то парнем, – это точно.

– Какой он был? Не видел его раньше?

– Нет, никогда. Да парень как парень, они там дурачились в ресторане, она кидала в него сырными шариками, а он пытался поймать их ртом и так, чтобы это никто не заметил. Дурачились, как все парочки.

– Сильно он её зацепил.

– И кинул потом.

– Да уж…

Мы молчали, смотря друг на друга, потом на компьютер, потом в потолок.

– Я работать пойду, – похлопал он меня по плечу, – мне очень жаль.

– Мне тоже.

Я сел за компьютер Надин. Набрал её код.

«Доступ запрещён».

Немая табличка мигала зелёным в центре экрана.

Я набрал код ещё раз.

«Доступ запрещён».

Если повторить снова, включится сигнализация и заблокируются все двери. Я пять минут смотрел в монитор, табличка мерцала в глазах, теперь всё рябило зелёным.

– Бесполезно, – прошёл мимо меня Андреа, – ты забыл про соглашение об использовании личных данных.

Точно… Мы же подписывали бумаги перед устройством сюда, что в случае нашей смерти все данные засекречиваются, а карты памяти передаются не родственникам, как бывает с простыми людьми, а остаются в распоряжении «Центра памяти».

Они закрыли доступ ко всему, с чем была связана Надин. Как будто её и не было вовсе.

Я откинулся на её кресле, кожа сиденья пахла её духами, опрокинул голову на низкий подголовник и закрыл глаза.

Я видел её, как вчера.

Её волосы, руки, губы… её голос тогда был каким-то особенно мягким. Она будто стояла передо мной, никогда раньше у меня не было таких четких воспоминаний даже о вчерашнем дне. Я не хотел открывать глаза. Не хотел видеть этот экран с этой зелёной табличкой, напоминавшей о её смерти.

«Сначала мы привязываемся к людям, – слышал я её голос, – цепляемся за них всеми силами, хотим, чтобы они также вцепились в нас, а позже их отрываем, или они сами уходят, но уходят с той частью плоти, в которую когда-то вцепились, и на её месте остается лишь пустота…»

Как же ты права, Надин, как ты права.

«– Ты знаешь, что это не первая встреча?

– Знаю, – улыбалась она.

– Так ты не стираешь?

– Ночи? Стираю. Но в моём дневнике есть одна старая запись, она выделена жёлтым маркером: «В случае чего звонить Льюису Н.»

– В дневнике! – Я чуть не упал с кресла. – В её дневнике!

Я открыл её тумбочку. Бумаги, отчёты, снова бумаги. Всё как-то странно лежало, только с правой стороны. Будто кто-то здесь уже рылся. Кто-то…

Я посмотрел на стол Андреа – всё, что было на его столе, – стояло, лежало, валялось и всё по правую сторону, и компьютер был сдвинут вправо.

У Надин же был всегда беспорядок.

«Это ты рылся в её тумбе, подонок. Что ты искал? Интересно, она говорила ему о дневнике?»

– Здесь ничего нет, – сказал Андреа, подойдя ко мне со спины, – я уже смотрел.

– Зачем ты рылся у неё? – я вцепился в него и еле сдержался, чтобы не врезать.

– А ты зачем? – он тоже взял меня за грудки.

– Какое тебе дело?

– Я тоже хочу узнать правду, – он отбросил меня, – мне тоже не всё равно!

Я смотрел на него, не моргая, пытаясь успокоить дыхание, ни черта не выходило, давно забытый приступ удушья опять накатил.

– Так ты нашёл что-нибудь? – задыхался я, поправляя ворот рубашки.

– Нет…

Врёт или нет…

– Ты врёшь или нет?

– Её убили! А тех, кто работает в центре, не трогают никогда! – Он подошёл ко мне и стал говорить уже шёпотом: – Мы неприкосновенны, Льюис. А теперь знаешь, что происходит? Знаешь что? – Он огляделся и сказал ещё тише: – Мне кажется, они избавляются от нас всех, нас попросту зачищают.

«Да ты просто трусишь, наконец до меня дошло. Ты просто боишься смерти. По-моему, он был единственным в городе, у кого ещё остался этот страх. Всем было не до него. Когда жизнь не приносит радости, смерть не вызывает страха».

– Не бойся! Кому ты нужен?

Я отошёл от Андреа. Он лишь больше наводил суеты. Дыхание нормализовалось, здесь у всех были приступы астмы, все ходили с ингаляторами в кармане. Мне нужно было отдышаться немного.

– Они устранили её, могут убить и нас, – Андреа ходил за мной по пятам. –  Я хотел уволиться сегодня, – продолжал он, – зашёл в отдел кадров, но оказалось, что мы не имеем права уйти! Ты представляешь, мы здесь пожизненно. Может, она хотела уйти и её устранили?

– Не хотела она уходить, понятно?!

По коридору рой быстрых шагов, это другие возвращались с обеда.

Андреа поправил пиджак и сел за свой стол.

Я отошёл к своему. Отдел наполнялся людьми и тихими разговорами с сожалением, вздохами и трагичным: «Господи, какой ужас», разлетающимся по углам.

Я был последний, кто её видел, последний, кому она хоть что-то сказала…

Почему же она не сказала ни слова, неужели не знала, что её хотят убить? Мы смеялись и болтали о всякой ерунде…

В случае чего звонить Льюису – крутилось у меня в голове, – в случае чего звонить Льюису… Может, это был не тот случай? Может…

Господи, точно!

Я придвинулся к компьютеру и зашёл в поисковик. Мысли стучали в голове, сменяя и тесня друг друга, мне казалось, у меня помутился рассудок, мне казалось, я схожу с ума…