Дежавю

Дети, по-видимому, уже спали. Когда я приехал, дома была непривычная тишина. Я прошёл на кухню. Слегка приглушённый свет и запах вина сделали из обычной столовой вполне неплохое местечко со столиком на двоих. Виктория игриво улыбалась.

– Что такое? – спросил я.

Она налила вина в бокал и поднесла его мне.

– Я сегодня так испугалась.

– Да, и я тоже, – держал я дрожащими пальцами стеклянную ножку бокала.

– Я уже уложила детей. И мы, наконец, остались одни.

Она засмеялась и отпила ещё.

– Где ты был? Я тебя так ждала.

– Но, похоже, не дождалась, – улыбнулся я, посмотрев на полупустую бутылку.

Там, в прошлой жизни, я часто заглядывался на неё, она была чем-то недосягаемым, невозможным для меня. Получается, всё невозможное – это лишь то, к чему мы не решаемся подойти.

– Надо было быстрее приезжать, – она схватила меня за ремень и потянула к себе.

Чёрт возьми, как она пахла. У меня закружилась голова.

– Я хочу танцевать, – сказала она и поцеловала меня в шею. От неё пахло вином и бесстыдством.

– Да ты сегодня в ударе, – засмеялся я.

Честное слово, было неловко, прошло немало лет с тех пор, как я её хотел, с тех самых пор, когда у нас могло бы получиться. У нас могли быть дети и семья, или хотя бы секс, но и этого не случилось.

Она танцевала со мной. Откуда-то из глубины дальних комнат звучала тихая музыка.

– Пошли танцевать туда, – вела она меня за собой.

– Откуда это поёт?

– Из спальни…

Она подмигнула мне, я допил всё, что было в бокале, мы были так счастливы вместе. Чёртова новая жизнь.

Виктория уже засыпала, а я прикрывал её обнажённое тело цветным хлопчатым одеялом. Её волосы пахли фруктами. Я зарылся в них с головой. Боже, может, к чёрту ту жизнь. Её голые бёдра покрылись мурашками. Мне казалось, я знал её очень давно, мне казалось, мы так много прошли.

Я не открываю глаз. Позволяю себе проникнуть в сознание, в ту далёкую память, что тоже моя.

В нос ударил запах сладкого молока и лекарств. Я целую ребёнка, он кривит беззубый рот, норовя раскричаться.

– Чувствуешь, как он пахнет? – улыбается Виктория, держа его на руках.

Мы в больничной палате.

– Говорят, дети пахнут раем…

Это родильное отделение.

Я смотрю на малыша. Он такой крошечный, лицо меньше моей ладони, шапочка спустилась на глаза, щёки красные, возле губ и носа ещё не прошли синяки.

Виктория на больничной койке. Я рядом с ней. Малыш хмурится в недовольной гримасе, будто корчась от боли.

– Что-то не так? – спрашиваю я, проводя огромными пальцами по его кукольной руке.

– Колики, – отвечает Виктория.

Это Роско, понимаю я. Ему сейчас четыре года, а он уже знает весь алфавит и умеет считать до ста, я его обожаю.

Я падаю на подушку. И опять лечу вниз, в закрома, не моей – моей памяти.

Мои волосы раздувает ветер, я несусь по городу и не могу вздохнуть, руки цепенеют, ноги не чувствуют дороги, я кричу и уже хрипну от крика.

Я потерял Роско.

Я отвлёкся всего на минутку или на пару минут, а дальше – открытая калитка забора и никого. В голове бешенством заражённые мысли, самые ужасные, невыносимые, я ненавижу себя, я кричу его имя, я почти глохну от шока.

Женщина из соседнего дома вышла на крыльцо.

– Мистер Мильтон! – она машет мне. – Роско у нас! А я вижу, он бродит один по дороге, привела к себе. За ними сейчас глаз да глаз. Оглянуться не успеешь, а они уже убегают.

Я подхожу к её дому, в ушах звенит, ноги ватные. Господи, это хуже смерти – первый раз потерять ребёнка. Я ступаю за порог, прохожу в гостиную, выдыхаю. Там, перед большой плазмой из-за спинки дивана торчит кучерявая рыжая голова.

– Сынок, – шепчу я еле слышно. Он оборачивается и вот уже бежит мне навстречу.

Я открываю глаза.

Виктория просыпается рядом, она вся уставшая, не может заставить себя встать. В кроватке напротив надрывается Марк, в соседней комнате проснулся старший, мы только сегодня привезли малыша, и поэтому все не спим. Роско зовёт маму, я сам иду к нему, оглядываюсь на припавшего к груди Марка и понимаю, как приятно устал. Малыш засыпает раньше старшего брата, а я клюю носом в детскую книгу под чутким присмотром ребёнка, который и не думает спать.

Картинки сменяют одна другую, семейные ссоры, примирительный секс, пикники на природе, прекрасное утро, работа и снова вечерний уют, рисунки детей на магнитной доске, печенье к празднику в детском саду, поделки из шишек и тыквы… Боже, как же я счастлив!

Я просыпаюсь в сегодняшнем дне.

Возле меня сопит Виктория, и я не хочу обратно. Я знаю её так долго, знаю её как себя.

Меня окутывает дремота. Я закрываю глаза, падаю в темноту, она забирает меня, уводит, затягивает в сон, и вот я уже не в постели, а на всё той же улице из моего кошмара. Темнота рассеивается – это утро. Я знаю, что я увижу буквально через пару минут.