Дежавю. Антология

Родился в г. Чимкент. Окончил химический ф-т МГУ (1973). В 1982 году переехал в Канаду, с 2006 года живет в Нью-Йорке. Работал в русской службе «Радио Канады» (1982–1988). Произведения Кенжеева переведены на английский, казахский, немецкий, французский и шведский языки. Член Русского ПЕН-центра. Премии журнала «Октябрь» (1992), Международная литературная «Русская премия» в номинации «Поэзия» за книгу стихотворений «Крепостной остывающих мест».

«Всякая вещь на свете есть рукописный знак…»

Всякая вещь на свете есть рукописный знак
препинания, а вернее – озимый злак.
Не ропща, умирает, обогащая культурный слой,
и прорастает в апреле, помучившись под землей.

Все путем, дружок. И когда ты в дурацкой злобе

        сходишь с ума
от неверия, выпей браги, расслабься, мудрея
        не по годам,
потому что книга есть небогатая вещь письма,
а скорбящий муж есть неграмотный молодой Адам.

Да и ты прорастаешь, безропотно голосуя «за»,

похрапываешь, обнимая жену, мой невеселый брат,
то есть стоишь навытяжку, на мокром месте глаза,
и держишь за руку жизнь у замкнутых райских врат.

«Тлеет время золотое…»

Тлеет время золотое
(скоро-скоро догорит).
Ты ведь этого достоин! —
щит рекламный говорит.

Петь и хныкать, но без страха.

Обнищать. Из липких сот
выесть мед. А горстку праха
в чистом поле разнесет

ветер пушкинский могучий,

богатырское дитя.
Он гоняется за тучей,
подвывая и свистя,

и прощения не просит —

только с легкою тоской
в море синее уносит
пестрый мусор городской.

18 сентября 2016

«как много знает вариантов…»

как много знает вариантов
игривый ветр небытия
и дольний мир из мелких квантов
в котором царствую не я

да! поражен душевной комой

лежу пред господом нагой
меня кусает насекомый
чешуекрылый и другой
беда настали дни тугие
лежу фактически на дне
депрессия да аллергия
хворобы модные одне
лишь одноклассник дева люба
в ушанке шумной из бобра
меня поддерживает грубо
в надежде славы и добра
саксофонической трубою
чуть-чуть елозит в тишине
и димедрола зверобоя
рыча протягивает мне

25 июня 2016

«Дыши глубоко. Постарайся заснуть…»

Дыши глубоко. Постарайся заснуть.
Прими анальгина. Попей
водички. А хочешь горчичник на грудь?
Оно помогает, ей-ей.

И это прейдет, и обида пройдет,

и мы беззащитны, когда
сквозь трещины времени ночь напролет
сочится живая вода.

Пастуший рожок. Неподбитый итог.

Звените, кимвалы, пока
мужает, цветет, увядает росток
задумчивого тростника,

и боязно, милая, если умру,

забыть этот свет дорогой,
где лепет любовный шуршал на ветру,
серебряной, что ли, фольгой.

«Когда бы знали чернокнижники…»