Дежурные по стране

Оказавшись на улице, студент впал в отчаяние. Погружённый в грустные раздумья, он долго стоял возле своего подъезда, а потом поднял воротник и отправился, что называется, туда — не знаю куда. Он решил, что в такой одежде идти к родственникам или друзьям, у которых можно было бы пожить какое-то время, ему никак нельзя. Алексей не отдавал себе отчёта в том, куда направляется. Здоровые ноги, которым не было никакого дела до того, что их хозяин чем-то расстроен, весело маршировали по тротуару, радуясь, что голова не указывает им путь. Левандовский прошагал мимо городской мэрии, драматического театра, сети магазинов «Далалар», загса, удачно форсировал напряжённый перекрёсток и вышел на Дружбы Народов street. Широкая улица, тянувшаяся до аэропорта, была очень удивлена тому, что нога нациста ступила на её территорию, но замечания не сделала. Миновав пятизвёздочную гостиницу «Дружба» («Народы» по непонятной причине в название решили не пускать), оставив позади n-ский Дворец Молодёжи, ноги Левандовского, к своему не малому огорчению, почувствовали, что хозяин расквитался с мучившими его вопросами и, получив приказ «бегом», трусцой понесли шестьдесят семь килограммов в сторону Преображенского Храма.

— Господи, в Твоём Доме переночую, — в миг разрешились сомнения Алексея, и он стал посекундно прибавлять в скорости. — Сегодня же Рождество. Как я мог отчаяться в такой великий день. Двери Храма круглосуточно открыты для всех. Священники в праздничном облачении, свечи горят. Ровно две тысячи лет назад на небе зажглась Вифлеемская звезда. Каспару, Мельхиору и Балтазару она осветила путь. Ты родился в яслях. Для иудеев и эллинов. Перенёс мученья. Пострадал за нас… Господи, радость-то какая, а я…

Перед резными воротами Алексей остановился, лихорадочно выгреб из кармана все деньги и раздал их нищим.

— Знать, припекло, фашист, раз пожаловал, — пригвоздил старушечий голос сзади. — Хоть бы одёжу бесовскую скинул, коль каяться надумал. Я тебя сразу узнала. Намедни казали по телевизеру, как ты людей убивал… Нехристи. Как только земля таких носит.

— Это не я, — повернувшись к старушке лицом, с расширенными от ужаса глазами пробормотал Левандовский.

— Ты, ты на экране маячил. Не отнекивайся мне.

— Бабушка, не я это! Господи, это не я! Не верь ей, Господи! — схватившись за голову, закричал Левандовский и бросился прочь.

Долго бежал Алексей… Ему казалось, что за ним кто-то гонится, и он запретил себе оборачиваться назад. Его сердце разъедал страх. Он мчался по ночному городу, огибая дома, перепрыгивая через выраставшие на пути заборы, сторонясь случайных прохожих, которые могли бы выстрелить ему в лицо: «Это ты! Ты убил!». Ему хотелось завыть от отчаяния, но голос отказывался повиноваться ему, и только жуткий хрип с присвистами от искалеченного бегом дыхания вырывался из его груди. В ушах звенело: «Я убил!». Неожиданно ноги студента стали ватными. Он поскользнулся и упал. Собравшись с духом, Алексей поднял голову и… обмер. Страх, преследовавший его по пятам, поджал хвост, побитой собакой отскочил в сторону и рассеялся во мгле. Алексей протёр глаза, ущипнул себя, но видение не исчезло. Перед ним вновь высился храм Преображения Господня, подпирая куполами звёздное небо, подобно Атланту. Охваченный трепетом юноша подполз к церковной ограде, схватился за железные прутья и, подтянув корпус на руках, встал на колени. Он посмотрел ввысь и едва не потерял сознание от чудной картины, открывшейся его взору. По серебряному руслу Млечного Пути небосвод раздвоился, и звёздный серпантин, потеряв точку опоры, осыпался на землю дождём и притянулся к храму. Колокола, стены и купола засветились.